Everything is getting nicely out of control
И последнее! Все уже, конечно, видели, но да. Не могу не. Мои первые попытки в бротцли-рейтинг. И потому что я люблю такого Дирка, как в заявке. Хотя получился он по факту все равно немного мягче, наверное.
Название: Непредсказуемо и взаимосвязано
Автор: marla666
Бета: Bakaman
Фэндом: Холистическое детективное агентство Дирка Джентли
Основные персонажи: Дирк Джентли, Тодд Бротцман
Пейринг: Бротцли
Рейтинг: NC-17
Жанры: романс, херт/комфорт, первый раз
Размер: 6 666 слов
Статус: закончен
Описание: - Тодд, - мягко говорит Дирк, слегка откидываясь назад, и аккуратно перехватывает его руку в районе запястья. Их бедра тесно соприкасаются, да и вообще сейчас у Тодда столько точек соприкосновения с Дирком, что он практически слышит, как в голове с треском перегорает один из воображаемых предохранителей от разного рода безумных поступков.
Посвящение: lyrene и всем, кто любит бротцли (а особенно настойчивого и однозначно НЕ асексуального Дирка)
Примечания автора: По заявке lyrene. Дирк сбегает из черного крыла, приходит прямиком к грустному Тодду и жестко его соблазняет с мотивом все так непредсказуемо, хотя и связано, и я не знаю, куда вселенная меня занесет завтра, короче, пока я был в ЧК, я понял, что больше всего жалею о том, что между нами ничего не было, так что я пришел to fix everything, иди сюда, Тодд, я хочу тебя. Скажешь, что ты меня нет? Тодд хочет, но он тормоз, он сначала не говорит ни нет, ни да, Дирк оказывается очень, очень убедителен, у Тодда сносит крышу. Дирк доминирующий, немного принуждения, без насилия.
Предупреждения: мягкий прон, но все же НЦ, а еще юст, нежности, Дирк доминирует, но в своей манере.
Тодд не может заснуть. То есть он даже не особо пытается это сделать: несмотря на то что в больнице его накачали седативными, мозг упорно продолжает работать и никак не желает отключаться. Хотя думать о чем-то конкретном невероятно тяжело — в голову будто напихали ваты, и мысли путаются, медленно наползая друг на друга, в тягучем, неторопливом режиме вертятся по кругу.
Центром этого круговорота является Дирк, который пропал как раз в тот момент, когда у Тодда начался приступ.
читать дальше
Тодд тогда думал, что не доживет до приезда скорой, которую вызвала Фара: слишком реальны были ощущения, он был оглушен от боли и ужаса, почти не понимая, что происходит с ним самим, а тем более что творится вокруг. Фара что-то говорила, он видел, как ее губы шевелятся — в этом чем-то она была вполне убедительна и, кажется, от исходящей от нее уверенности становилось немного легче. При этом на краю затуманенного болью сознания, словно раненая птица, билась мысль: почему здесь нет Дирка, и что происходит с Амандой?
Сосредоточенность на этом помогла не сойти с ума до приезда бригады врачей, которые сразу же вкололи ему что-то бронебойное, и Тодд отключился, за считанные секунды провалившись в спасительную темноту.
Очнулся он в больнице: уставший, раздавленный и растерянный. Тодд знал, что с ним произошло, еще до прихода врача. Приступ парарибулита. Это было вполне справедливо с точки зрения мирового равновесия, но жутко не вовремя.
— Где Дирк? Что с моей сестрой? — первое, что спросил Тодд у встретившей его в холле больницы Фары. Собственный сорванный от крика голос показался ему чужим и совсем больным. Телефон безнадежно разрядился. Оставалось лишь надеяться, что Дирк, возможно, с Амандой. Что с ними все в порядке.
— Ты только не волнуйся, ладно? — Фара, даже она при всей своей сдержанности, выглядела обеспокоенной. — Это может спровоцировать новый приступ.
— Я очень постараюсь, если ты расскажешь мне все, — мрачно ответил Тодд. От успокоительных нервная система будто онемела, так что он вовсе не волновался, ощущая лишь смутное мрачное беспокойство, как человек, который не помнит, выключил ли утюг, уходя из дому.
— Аманда звонила час назад, ей и одному из этих странных парней с битами удалось сбежать, — доложила Фара. — А Дирк пропал. Предупреждая твой вопрос, на компанию хулиганов напали люди в военной форме. С учетом того, что ты рассказывал о прошлом Дирка…
— …они его забрали, — продолжил Тодд и остановился посреди больничного коридора. Снующие вокруг люди в белых халатах выглядели словно статисты, а окружающая обстановка, как некачественные декорации к весьма нелепому сериалу о собственной жизни. Казалось, толкнешь одну из стен рукой, и она обрушится тонкой фанеркой на пол. Тодд даже подошел к ближайшей стене, чтобы рассмотреть ее повнимательнее.
— Эй, — Фара тронула его за плечо. — Тебе необходимо прийти в себя. У меня есть пара контактов, через которые я могу попытаться что-то узнать. Мы найдем Дирка.
— Мне нужно к сестре, — пробормотал Тодд, слегка покачнувшись. Реальность вело, она немного плыла и смазывалась.
— Аманда свяжется с нами, как только будет возможность, — сказала Фара, взяв его под руку и направляя к выходу. — Есть кому за тобой присмотреть? Безопасное место, где ты можешь побыть?
— Я хочу домой, — сказал Тодд, покачав головой. Его, вопреки здравому смыслу, неумолимо потянуло в раздолбанную Роуди квартиру.
— Не дури, — возразила Фара. — Тебя там будут искать, ты слишком много знаешь о Дирке… и всем этом. Давай лучше подумаем, куда на самом деле тебя отвезти.
— Скорее всего, они у меня уже побывали. Кому придет в голову, что я туда вернусь? — говорить было тяжело, а убеждать вполне обоснованно настороженную Фару тем более. Тодд и сам готов был поспорить, что на фестивале самых дурацких, самых рискованных и безумных идей эта возьмет гран-при. — Мне нужно домой, понимаешь? — Он лишь умоляюще посмотрел на Фару, не в силах больше ничего добавить. Решение действовать вопреки логике было в стиле Дирка — не в его. И Тодд, наверное, впервые по-настоящему начал понимать, как тяжело это объяснить.
— У тебя что, теперь предчувствия как у Дирка? — хмыкнула в ответ Фара. Это становилось похоже на день, когда все читают мысли друг друга, или что-то вроде того. Торжество интуиции.
— Не спрашивай, я… не знаю, — Тодд споткнулся на ходу и вздохнул. — Все равно сейчас толку от меня нет.
— Я вижу, — Фара нахмурилась, открывая дверь машины и садясь за руль. — Садись, подброшу, заодно проверю, все ли там в порядке.
— Да, спасибо, — ответил Тодд, открыв дверь с третьей попытки и наконец пристегнувшись.
До Риджли ехали молча: Фара явно обдумывала какие действия предпринять дальше, а Тодд только делал вид, что задумался. На самом деле он просто смотрел в окно, представляя, что ему десять и он в машине с родителями. Мир понятен и безопасен, то есть относительно безопасен, потому что они как раз возвращаются от тети Эстер, у которой был очередной приступ парарибулита. В машине царит напряженное молчание, лишь изредка прерываемое нытьем Аманды о том, как она хочет в зоопарк. Тодд молчит, он чувствует, как напряжены мать и отец, хотя еще не до конца понимает, что именно происходит. Сейчас он уже вроде бы взрослый, мир небезопасен — он окончательно и бесповоротно враждебен — а еще все стало более запутанным.
— Приехали, — привела его в чувство Фара, плавно притормаживая недалеко от дома и, заглушив мотор, стала внимательно вглядываться в пустынную улицу. — Кажется, чисто, но мне нужно проверить. Сиди здесь. — И, прежде чем Тодд успел ответить, вышла из машины.
Пока он раздумывал над тем, что будет делать, если Фаре понадобится подмога, она вернулась. Показалось, что он едва успел вдохнуть и выдохнуть, хотя прошло около десяти минут.
— Все в порядке, — сообщила Фара, садясь в машину. — Ты уверен, что это необходимо?
Тодду оставалось только кивнуть. Он не был уверен, что уверен хоть в чем-то и, кажется, начинал понемногу привыкать к этому ощущению.
— Вот мой номер, другой номер, — Фара сунула ему в руки небольшой листок бумаги с написанными на нем цифрами. — Если что, сразу звони.
— Ты же скажешь, как только появится какая-то информация о Дирке? — спросил Тодд.
— Узнаешь первым, — кивнула Фара и, перегнувшись на заднее сиденье, протянула ему пистолет. — Ты с оружием обращаться умеешь?
— Немного, — признался Тодд.
— Не забывай снимать с предохранителя и не прячь в карман джинсов, — проинструктировала Фара. — И не прострели себе ногу. Лучше прострели ногу плохим парням, если они к тебе завалятся. Впрочем, если они будут по-настоящему плохими, то лучше сразу в голову.
Фара крутая, думает Тодд, нужно было поехать с ней. Нет, на самом деле не нужно, он знает это так же точно как и то, что его жизнь уже никогда не будет прежней. Тодд сидит на диване — том самом, на котором собирался спать Дирк в первый вечер их странного знакомства. Тодд даже умудрился дойти до ванной и принять душ, чтобы привести себя в чувство, правда, это не слишком помогло. После водных процедур его хватило только на то, чтобы надеть чистое белье и добраться до ближайшей горизонтальной поверхности. Логичнее было бы пойти в кровать, но Тодд знает, что не заснет. Так что он просто растекается по дивану, привалившись к спинке, запрокинув голову вверх и закрыв глаза.
Тодду немного холодно, но это почти приятное ощущение — настоящее, в отличие от приступа, оно помогает почувствовать себя живым. На журнальном столике рядом: баночка с таблетками, которые выдали в больнице, и пистолет. Весьма странный набор. Тодд не видит эти предметы, но прекрасно визуализирует их у себя в голове. Оружие — слева, капсулы — справа. Успеет ли он дотянуться до пистолета, если к нему вломятся незваные гости? Или до таблеток, если болезнь опять даст о себе знать? А если два этих события случатся одновременно? Тодд вздыхает и ежится не столько от холода, сколько от растерянности: телефон, поставленный на зарядку, молчит. Да и глупо ожидать новостей так скоро, так что он просто сидит, позволяя воспоминаниям и мыслям о Дирке захлестнуть его полностью.
Тодд пытается понять, когда Дирк начал ему по-настоящему нравиться. Может, все началось тогда, в лабиринте, когда он осознал, что точно уверен — Дирк за его спиной улыбается. И Тодду тоже хотелось улыбаться, как бы старательно он не делал вид, что недоволен.
Или уже во время совместного путешествия? Пока они выкапывали три миллиона ям, а затем еще три миллиона и одну. Вокруг был сплошной лес, из всех людей рядом — один Дирк: с горящими глазами, сияющим запыленным лицом и всеми этими откровенными разговорами. Серьезными разговорами. Дирк удивительно быстро умел перестраиваться и ощущать, что нужно сделать или сказать в той или иной ситуации. В своей специфической манере, конечно, но оказалось, что Тодда эта манера более чем устраивает. Наверное, Вселенной или каким-то там высшим силам действительно было нужно, чтобы они стали друзьями. А потом Тодд сам все испортил. То есть Дирк тоже был немного виноват, но глупо было так реагировать.
Хотя тогда, когда правда о временной петле раскрылась, было так больно, будто Дирк стал ему кем-то очень близким, а потом решил продать его почку на черном рынке. Хотя он и не сделал ничего такого, чтобы Тодд его настолько грубо послал.
То есть, Дирк действительно стал для него кем-то чуть ближе всех остальных, а Тодд и не заметил. Осознал только потом, да еще и с полпинка от Аманды. Сестра всегда говорила, что он редкостный тормоз по части личных отношений.
Тодд не знал, как извиняться за свои слова, и найдет ли он подходящие выражения, так что нужно было просто что-то сделать. Одна из сентиментально-дорогих ему футболок «Мексиканских похорон» в качестве подарка могла сойти за извинение. А еще Тодд решил, что Дирк обрадуется, если он принесет ему куртку, взамен испорченной арбалетными стрелами.
После смертельно-опасной увеселительной прогулки по лабиринту Дирк как раз оставил ему ключ от своей квартиры, «на всякий случай», просто положил на стол как будто мимоходом. Тодд даже не возмутился тогда, а потом эти ключи пришлись очень кстати.
Квартира Дирка выглядела совсем необжитой, что было немудрено. Когда сегодня ты копаешь, завтра отправляешься по срочным делам в прошлое, а потом тебя дырявят с двух сторон, становится немного не до распаковки пожитков. Открытая сумка с торчащей из нее злосчастной маской гориллы стояла на диване. Тодд покрутил маску в руках, думая о том, как бы все изменилось, узнай он о ситуации раньше. Было бы так лучше? И кому? И было бы хорошо хоть кому-то или то, как разрешилась ситуация, в результате является самым оптимальным вариантом? Со вздохом отложив маску в сторону, Тодд взял в руки брошенную здесь же на диване желтую куртку. Сколько и каких расцветок их еще у Дирка, проверять он не стал: копаться в его вещах было бы уж слишком. Но, поддавшись сиюминутному порыву, Тодд позволил себе внезапную странность: уткнуться лицом в куртку, сразу же ощущая жгучий стыд за этот поступок. Ну чем могла пахнуть кожанка? Кожей, конечно, парфюмом Дирка и немного самим Дирком. Подобная сентиментальность наверняка могла быть оправдана, если бы Дирк, например, умер, но он был жив, и более логичным представлялось, что Тодда просто слишком сильно шандарахнуло током. Но даже если так, то более эффективно в данном случае было бы пойти и уткнуться в сам объект внимания, а не в предмет его гардероба.
Было бы здорово, если бы Дирк был не против, думал тогда Тодд, спеша в больницу. Было бы здорово, если бы Дирк вообще был не против его теперь видеть.
Но Дирк казался по-настоящему счастливым, и Тодду ужасно хотелось обнять его в тот момент, но наверняка это было бы неудобно из-за ранения, да и разрушать трогательный тандем Дирка с футболкой «Мексиканских похорон», которую он прижимал к себе, словно сокровище, Тодд не решился.
Он подумал, что обязательно сделает это как-нибудь позже, ведь у них куча времени впереди.
Сейчас Тодд знает наверняка, что и время, и Вселенная имели в виду его уверенность в чем-либо. И если ситуацию с внезапным парарибуллитом можно считать более-менее закономерной, то все остальное просто чертова прорва мировой несправедливости.
По отношению к Аманде, которая хоть и связалась с ужасно неприятной Тодду компанией, наконец смогла вдохнуть полной грудью. Ходить по улице без боязни очередного приступа. Почувствовать себя свободной.
По отношению к Дирку. Особенно по отношению к самому Дирку. По слишком многим причинам. Если кто-то и заслуживает лучшего отношения мироздания к себе, так это именно он.
Тодд открывает глаза и прислушивается: ему кажется, что кто-то идет по общему коридору. Возможно, он себя просто накручивает, но лучше в этой ситуации не рисковать. Получив небольшой заряд адреналина, организм мобилизируется настолько, что Тодд отлепляется от дивана и, схватив со стола пистолет, быстро ретируется к стене возле входной двери. Все еще поломанной входной двери, черт бы ее подрал. Сжимая в руке тяжелый металл, Тодд думает, что как-то очень быстро привык быть параноиком и о том, как комично, наверное, смотрится в одних трусах и с оружием в руках. Хотя о чем ему вообще беспокоиться после беготни по отелю в маске жирафа и с арбалетом наперевес?
Пусть лучше тот или те, кто сейчас шуршит в сторону его квартиры по коридору, переживают. Хотя было бы прекрасно, окажись это просто соседи, которые возвращаются домой, а не отряд спецназа, который решил без приглашения завалиться в гости.
Когда шаги приближаются к двери, он нервно сглатывает. Только бы прошли мимо! Но нет. Хлипкая дверь с выбитым замком осторожно приоткрывается, и Тодд, выставивший вперед пистолет, нос к носу сталкивается с Дирком. Слегка бледным, чуть более поцарапанным, чем он помнит с последнего раза.
— Тодд, — произносит Дирк. Его голос звучит так, будто он пытается вложить в это обращение все смыслы мира, в округленных глаза плещется страх, который постепенно сменяется радостью напополам с облегчением.
— Дирк? — Тодд не может поверить глазам. Он опускает пистолет и подходит на шаг ближе: получается совсем вплотную. Дирк выглядит совершенно и точно собой, так что если он и является лекарственной галлюцинацией, то очень реалистичной. Правда, у этой галлюцинации лоб и половина правой щеки покрыты засохшей кровью — это немного беспокоит.
— Тодд, — повторяет тем временем Дирк, хватая его за плечи, и улыбается. Руки у Дирка очень-очень теплые, он явно живой и настоящий, так что Тодд лишь смотрит, не в силах наглядеться. Кажется, будто их закоротило, и сейчас они, словно последние идиоты из дурацкого романа, будут повторять имена друг друга до бесконечности. Ну, или пока не случится что-то экстраординарное. С учетом особенностей Дирка, подобное событие могло бы произойти в следующую секунду. И оно не заставляет себя ждать. К удивлению и шоку Тодда это не вторжение инопланетян и не прибытие каких-нибудь местных оккультистов.
Дирк его целует. И это оказывается настолько неожиданно, шокирующее и вместе с тем просто, что Тодд на мгновение столбенеет, не понимая, как отреагировать. Точнее, как отреагировать, кроме как ответить на поцелуй, разрешая явно расслабившемуся Дирку мягко скользнуть языком себе в рот, и слегка запрокидывая голову, чтобы им обоим было удобнее.
Если бы неделю назад Тодду Бротцману сказали, что он будет целоваться с Дирком Джентли, то этот шутник получил бы в глаз. Сейчас Тодд вовсе не против: настолько не против, что жалеет лишь о зажатом в опущенной руке пистолете, который мешает ему притянуть Дирка ближе. Но тот вполне неплохо справляется за двоих, прижимая Тодда к стене собственным телом.
— М-м-м, — утверждает Тодд прямо в поцелуй. Он и сам не уверен точно, что конкретно это означает: что ему нравится происходящее, что его голой спине определенно не нравится контакт со стеной или что-то об оружии, которое грозится вот-вот выскользнуть из пальцев.
— Ты что-то хочешь мне сказать? — Дирк отстраняется, напоследок тепло выдыхая ему в губы. Взгляд у него сияющий, будто он только что распутал очень сложное дело.
— У меня пушка, — говорит Тодд, не зная, что еще добавить, на ум почему-то приходит ужасно глупая шутка про «Это пистолет или ты так рад меня видеть?». В ужасе от направления собственных мыслей Тодд покачивает рукой с зажатым в ней оружием, чтобы точно дать понять, что он имеет в виду самый настоящий ствол.
— Действительно, — соглашается Дирк, отступая на полшага назад и перехватывая его запястье. — Если ты мне не угрожаешь, а ведь ты не угрожаешь, правда? Так вот, если все в порядке, то стоит его убрать. А то можно прострелить кому-нибудь ногу.
— Дирк, что с тобой произошло? — не двигаясь с места, спрашивает Тодд. Его пульс под пальцами Дирка, наверное, зашкаливает, но этот, самый важный на данный момент вопрос, он еще способен задать.
— Вообще? Только сегодня? Только что? — Дирк пытается пошутить, но взгляд его становится серьезным и беспокойным.
— Ты пропал! — восклицает Тодд и мысленно добавляет: «Я чуть с ума не сошел».
— Это «Черное Крыло», — выпаливает Дирк, отпуская его руку и делая торопливый жест, будто хочет обнять себя за плечи, но в последний момент передумывает. — Они меня забрали.
— У тебя кровь, — мягко говорит Тодд, касаясь кончиками пальцев его виска.
— Да? Ерунда, — отмахивается он. — Просто немного приложился головой.
— Они добрались не только до тебя, — вздыхает Тодд, скользя пальцами выше: лоб у Дирка тоже в засохшей крови и наверняка нужно проверить, нет ли у него каких-то серьезных повреждений. — Тройку Роуди взяли, только четвертому удалось скрыться вместе с моей сестрой.
— Очень, очень плохо, — хмурится Дирк, ненадолго прикрывая глаза.
— Как тебе удалось сбежать? — спрашивает Тодд, медленно убирая руку. — И Дирк, мне нужно будет обработать твои… новые царапины. Ты выглядишь жутковато. Может, у тебя сотрясение?
— Да, в машине, в которой меня везли, здорово трясло, — Дирк стряхивает оцепенение и идет следом за Тоддом в сторону дивана, на ходу отвечая на его вопрос. — А потом на дороге появился кот, и мы съехали в кювет.
— Кот? — переспрашивает Тодд удивленно, останавливаясь возле столика, чтобы положить наконец пистолет.
— Да, что-то вроде огромного кота выскочило на дорогу перед машиной. Сначала я узнал от водителя несколько новых не вполне цензурных выражений, а потом мы во что-то врезались. — Дирк стоит позади него и вещает все это практически в самое ухо, как вдруг замечает баночку с лекарствами и, обойдя Тодда, берет ее в руки. — Похоже на таблетки Аманды, но они… — Дирк присматривается к этикетке и глаза его удивленно расширяются, — твои?
— Да, мои, — Тодд в замешательстве. Он не собирался говорить об этом прямо сейчас. Вовсе не потому, что боялся, что Дирк, например, не поверит ему. Он и сам не понимает почему.
— И ты не думал об этом рассказывать? — и спрашивает, и утверждает Дирк. Прекрасно. Наверное, Тодду пора проверить, не вживили ли ему в лоб неоновую вывеску, на которую транслируются все его мысли.
— Нет, то есть да, то есть позже, — отвечает он и сразу чувствует себя виноватым.
— Тодд, — Дирк подходит к нему вплотную и слегка наклоняет голову, чтобы заглянуть в глаза. — Ты же понимаешь, что тем, кто рядом с тобой, нужно быть в курсе?
— Я просто еще не привык, — признается Тодд и, видя, что Дирк собирается что-то сказать, быстро продолжает. — Только не говори, что тебе жаль. Мне не жаль, никому не жаль, и вообще: я это заслужил.
— Нет, не заслужил, — Дирк, похоже, абсолютно искренен, и от этого Тодду немного легче. — И я не собирался говорить, что мне жаль, ведь ты и сам знаешь, что мне жаль, да?
Тодд только кивает в ответ, Дирк же, вздохнув, продолжает:
— Я всегда буду твоим другом или… кем ты захочешь, чтобы я был, — он улыбается, но улыбка получается немного грустной и неуверенной.
— Спасибо, Дирк, — Тодд удивлен, что ему, оказывается, было нужно услышать нечто подобное. Но он рад сменить тему. — Пойдем в ванную? Тебе нужно умыться и обработать раны.
— Только никаких розовых пластырей!
— У меня нет розовых пластырей.
— Отлично, — констатирует Дирк, первым направляясь в сторону ванной.
Там он сразу снимает куртку, вешая её на свободный крючок для полотенец, и принимается смывать с лица кровь. Тодд в это время роется в навесном шкафчике в поисках аптечки и антисептика.
— Значит, это мироздание помогло тебе освободиться? — интересуется он у Дирка, который критически осматривает результат водных процедур в маленьком зеркале над раковиной. — С помощью автомобильной аварии?
— Технически — с помощью кота, — говорит Дирк и тянется за полотенцем. — Ну, и небольшого дорожного происшествия. Все, кто был в машине, оказались без сознания. Хотя, возможно, кто-то и умер, я не стал проверять, потому что сбежал.
— И пришел туда, где тебя будут искать в первую очередь, — хмыкнул Тодд. — Ты же теперь живешь в Риджли.
— Как и ты, — Дирк вытирается и пожимает плечами. — К тому же, кто будет искать меня в том месте, где мне точно не стоит появляться? То есть, если в ЦРУ работают не идиоты, они наверняка решат, что я не настолько идиот, чтобы сюда заявиться.
— Садись, здесь лучше всего освещение, — Тодд указывает на бортик ванной, попутно думая, что в этом, конечно, есть логика, но Дирк все равно в опасности. И даже если сейчас к ним не ломятся военные с автоматами, то исключительно по какому-то чудесному стечению обстоятельств.
— Мне нравится, когда ты командуешь, — совсем другим тоном, чем до этого, говорит Дирк, примостившийся на бортик и сложивший руки на коленях. Он склоняет набок голову и прищуривает глаза, глядя на Тодда.
«Ты что, флиртуешь со мной?» — этот совершенно глупый вопрос застревает у Тодда в горле, потому что ответ более чем очевиден. Конечно, Дирк флиртует. С первого дня так делал, нужно было только смотреть внимательнее.
— Какой смысл командовать, если слушаться ты все равно не будешь? — спрашивает Тодд, подходя к нему ближе и приподнимая голову за подбородок.
— Ну почему же, — Дирк бросает на него долгий взгляд, и Тодд на мгновение забывает, зачем они сюда вообще пришли. Точно. Нужно посмотреть, что у Дирка с головой. Он осторожно отводит в сторону слегка растрепавшуюся челку: на лбу у Дирка глубокая, но не слишком большая ссадина. Вроде бы ничего такого уж страшного.
— Голова не кружится? Не тошнит? — деловито интересуется Тодд, обрабатывая рану антисептиком.
— Нет, — отвечает Дирк, глядя на него снизу вверх и не мигая. — С моей головой все в порядке. Тодд?
— Да?
— Как это было, твой первый приступ? В смысле, ты же мог умереть…
— Меня успела найти Фара, — говорит Тодд, замирая. — Там, в кафе. И… это все было ужасно. Мы можем поговорить о чем-то другом?
— Я просто рад, что с тобой все в порядке, — Дирк несколько раз подряд моргает и улыбается краешком губ. Тодда будто переключает, пока он смотрит на его все еще мокрые ресницы. Это, наверное, не совсем нормально, если ты любуешься на то, как человек моргает? Или в данном случае ничего из ряда вон выходящего? Он откладывает ватку на край раковины, но не отстраняется, продолжая смотреть на Дирка. У Тодда легкое ощущение дежа вю, совсем как тогда, в лесу, после нападения татуированных плохих парней. Правда теперь ощущения немного другие, более осязаемые. Будто между ними искрит электричество от десяти призраков-носорогов, только это не адская боль, а приятное тепло. Дирк совсем рядом, на расстоянии выдоха, хоть отсчитывай миллиметраж, Тодд даже видит едва заметные крапинки в серых глазах и то, как сильно расширены его зрачки.
— Тебе что, вкололи что-то? — с беспокойством спрашивает он. — У тебя зрачки, как у наркомана.
— Нет, Тодд, это ты стоишь слишком близко, — говорит Дирк таким тоном, будто объясняет что-то само собой разумеющееся.
— В смысле?
— В прямом.
Прежде чем Тодд окончательно осмысливает сказанное, то делает неосознанную попытку шагнуть назад, но Дирк предугадывает его движение, обхватив руками за поясницу. Отступать становится поздно и незачем. Правда, было бы неплохо для начала поговорить о том, что между ними происходит.
— Ты куда? — интересуется Дирк, вопросительно приподняв брови.
— Никуда, — говорит Тодд и, вместо того чтобы начать безусловно важный разговор, поднимает руку, снова касаясь подбородка Дирка и медленно проводит большим пальцем по его нижней губе. Дирк прикрывает глаза, его дыхание немного, едва уловимо частит. Наверное, именно в этот момент Тодд понимает, что он на дне: каком-то невероятном холистическом — если такое существует, конечно — дне. И ему тут хорошо, потому что здесь можно обхватить лицо Дирка ладонями и поцеловать в закрытые глаза, чувствуя, как под губами подрагивают веки. Кажется, Дирка это удивляет, потому что он издает тихое и вопросительное «ох», а затем слегка покачивается на узком бортике ванны. Тогда Тодд целует его в приоткрытые губы, сначала просто легко прикасаясь и стараясь подольше растянуть момент предвкушения чего-то большего. Дирк отвечает охотно, но осторожно, будто боится ненароком разрушить магию момента, но вскоре перехватывает инициативу, углубляя поцелуй и хватаясь руками за бедра Тодда так, словно боится упасть. Хотя сложно сказать наверняка, кто из них кого сейчас держит на самом деле. От такого Дирка, целующего его настолько отчаянно, будто только так он может дышать, Тодд совсем теряется во времени, пространстве и ощущениях. Кажется, еще немного и он не удержится на ногах, падая вперед, и они вместе грохнутся в узкую ванну, гарантировано обеспечивая кого-то из них сотрясением.
Дирк с особой чувственностью легонько прикусывает его нижнюю губу и отстраняется, взгляд у него немного опьяневший. Тодд, пользуясь возможностью, пытается перевести дыхание и прийти в себя, но вид одних лишь припухших губ Дирка этому ничуть не способствует.
— Тодд, — говорит он, несколько раз моргнув. — Послушай…
Но Тодда вдруг накрывает запоздалым пониманием, что все, во-первых, зашло ужасно далеко, а во-вторых, он голый. Ну, почти голый, и его вполне оправданная физиологическая реакция вряд ли ускользнула от внимания Дирка. Или вот-вот попадется ему на глаза. И все это как-то не очень способствует разговору, конечно, если речь не пойдет о сексе. При этом очевидно, что стоит Дирку произнести слово «секс», как говорить дальше станет совсем нереально, а Тодд пока не готов к этому.
— Дирк, давай поговорим минут через пять? — пользуясь тем, что хватка на его бедрах ослабла, Тодд делает шаг назад и хватает первое попавшееся под руку полотенце, совершенно по-глупому, неловко пытаясь им прикрыться, выскакивает за дверь. Дирк не старается его удержать, а Тодд пытается не думать о промелькнувшем в его взгляде недоуменном и разочарованном удивлении.
Просто им нужно поговорить в спокойном состоянии, а для этого Тодду необходимо одеться во что-нибудь еще кроме нижнего белья. Не раздумывая, Тодд раненой ланью несется в спальню, хотя более эффективным было бы залезть с головой и ногами в холодильник, чтобы тело перестало гореть. На секунду он даже думает, не начался ли новый приступ, но нет: ничего, кроме возбуждения его на самом деле не беспокоит.
Сбегать в такой ситуации ужасно стыдно, тем более Тодду нестерпимо хочется еще больше Дирка, но это как раз и является основной причиной. Потому что они опять находятся в эпицентре непонятных событий, за Дирком гоняются серьезные люди из ЦРУ, Аманда неизвестно где, у Тодда сегодня был первый приступ парарибулита, а вот практического опыта однополых контактов у него наоборот никогда не было. Не считая разве что пары фантазий об этом; ладно, пары десятка фантазий и почти-влюбленности в парня еще в колледже, о чем не знала даже его проницательная сестра. Все это в комплекте приводит Тодда в замешательство, местами граничащее с паникой. А ему нельзя паниковать.
Руки немного дрожат, пока он пытается найти в шкафу штаны, а затем за максимально короткое время надеть их и застегнуть. С последним пунктом Тодд возится особенно долго — далеко не свободные после стирки джинсы не так уж и просто совместить со стояком. Дверь в спальню тихо скрипит: конечно, Дирку нужно застать его в самый неподходящий момент, когда Тодд все еще борется с молнией и до сих пор не придумал, что ему сказать или сделать.
— Дирк, я одеваюсь, — он говорит первое, что приходит на ум и чувствует себя чертовым Капитаном Очевидность. Тодду кажется, что его голос звучит умоляюще, только непонятно, о чем конкретно он просит: уйти, остаться или помочь с этим нелегким заданием.
— Я вижу, — говорит Дирк и делает шаг вперед, продолжая почти без паузы. — Я принес тебе таблетки на всякий случай, потому что вид у тебя был напуганный и я, честно говоря, переживал, как бы с тобой не случилось… чего-нибудь. Но ведь все в порядке?
— Да, в полном, — врет Тодд, делая полшага назад. Все не может быть в порядке, когда Дирк смотрит на него таким взглядом: с тревогой, надеждой, желанием.
— Нам нужно кое-что обсудить, — он вынимает руки из карманов и одаривает Тодда быстрой улыбкой.
— Сейчас? — Тодд старается не пялиться на его рот, потому что это мешает сосредоточиться и отвечать не одним словом, а хотя бы двумя.
— Думаю, — Дирк скрещивает руки на груди и, возведя нарочито задумчивый взгляд к потолку, постукивает себя двумя пальцами по губам. — Сейчас самый правильный момент.
— Это твои предчувствия? — усмехается Тодд, мысленно дав себе подзатыльник: теперь нужно не пялиться не только на губы, но и на пальцы. Безрезультатно. Один-ноль в пользу Дирка и мироздания.
— Может быть, — Дирк делает еще один едва уловимый шаг вперед, оказываясь совсем близко, на расстоянии вытянутой руки.
— Дирк, я не могу… — начинает Тодд, отступая назад, но не заканчивает фразу, потому что с ног его сбивает подлая кровать, так некстати оказавшаяся сзади. Его еще никогда так коварно не подрезали предметы мебели: потеряв равновесие, Тодд машинально садится, чтобы в следующую секунду быть опрокинутым на спину.
— Не можешь говорить? — Дирк нависает сверху, упираясь руками по обе стороны от его головы. Ну вот, не смотреть куда-либо, куда Тодд не собирался, совсем не получается.
— За тобой охотятся, — говорит он вместо ответа и кладет ладонь на грудь Дирка: как раз туда, где на футболке красуется название группы. И бьется сердце, быстро-быстро. Тодд делает паузу и продолжает чисто машинально. — Мы в очередной заднице, Аманда пропала, время совсем неподходящее…
— Тодд, — мягко говорит Дирк, слегка откидываясь назад, и аккуратно перехватывает его руку в районе запястья. Их бедра тесно соприкасаются, да и вообще сейчас у Тодда столько точек соприкосновения с Дирком, что он практически слышит, как в голове с треском перегорает один из воображаемых предохранителей от разного рода безумных поступков. — Тодд, — повторяет Дирк, принимаясь медленно поглаживать его руку от локтя до запястья, от чего еще один предохранитель в его голове приказывает долго жить. — Я хочу тебя, разве это не очевидно? И ты меня тоже. Но если ты сейчас скажешь, что с твоей стороны это не так, я все пойму и мы не будем продолжать этот… разговор.
— Тебе не кажется, что ты торопишь события? — спрашивает Тодд вместо ответа, с удивлением отмечая, что его тело, кажется, живет какой-то своей жизнью, потому что свободной рукой он при этом забирается Дирку под футболку и кладет ладонь на поясницу.
— Ты знаешь мое отношение к концепции времени, — Дирк коротко усмехается, отметив маневр Тодда, а затем выражение его лица становится серьезным, почти отчаянным. — Когда меня забрали… то есть, уже когда меня везли неизвестно куда и зачем или — что еще хуже — известно куда и зачем, я думал о том, что могу увидеть тебя очень нескоро. Или совсем никогда.
— Дирк, — Тодд чувствует, как в горле образуется ком, мешающий говорить. Он думал и чувствовал фактически то же самое.
— Тодд, все очень непредсказуемо, хотя и взаимосвязано, — быстро говорит Дирк, сильно сжимая пальцы на его запястье. — Ужасно было бы не успеть сказать тебе некоторые вещи, очень важные вещи. Или не сделать с тобой вместе еще кучу всего: не распутать парочку сложных и странных дел, не встрять в опасные ситуации…ну, и что-то более приятное и совсем не опасное. Не то чтобы я изначально рассчитывал на такую неожиданно бурную реакцию, — Дирк довольно улыбается. — То есть я надеялся, конечно, но ты все равно меня удивил. Ты постоянно меня удивляешь, правда! Мы оба не знаем точно, как все будет дальше, но так совпало, что сейчас ты здесь и я здесь. И почему бы нам не сделать то, чего мы оба хотим?
— Ты пытаешься мне сказать, что Вселенная хочет, чтобы мы занялись сексом? — фыркает Тодд и улыбается. Последний воображаемый предохранитель в его голове искрит и перегорает к чертовой матери, так что ему вдруг становится весело.
— Нет, Тодд, это я хочу заняться с тобой сексом. И если ты тоже этого хочешь, то Вселенная может оставить свое мнение при себе, — теперь Дирк улыбается уже совсем по-настоящему, вокруг глаз образуются морщинки, а во взгляде пляшут озорные искорки. Он снова начинает гладить руку Тодда дразняще медленными движениями и немного сдвигает бедра, чтобы было удобнее.
— Дирк! — Тодд старается, чтобы его голос не звучал встревоженно. — Что это еще за хрень у тебя в штанах?
— А, это, — Дирк лезет рукой в карман и достает оттуда пузырек с лекарством от парарибулита. — Твои таблетки. Я же говорил, что принес их тебе, вот они. — Он откладывает баночку в сторону и, прищурившись, смотрит Тодду в глаза. — Но это вообще-то не все, что у меня там есть.
— Ты, между прочим, слишком одетый для того, кто настроен на секс, — отмечает Тодд.
— Ну, я снял ботинки.
— Снял ботинки, говоришь?
— Ага. Еще перед тем, как зайти к тебе в спальню. Я же не знал, что ты мне ответишь, ты до сих пор так ничего и не сказал, — Дирк вдруг откатывается на бок, сдвигаясь вверх по кровати, и ложится рядом. — Если хочешь, можем просто поспать.
— Серьезно? — интересуется Тодд, садясь и принимаясь избавляться от совершенно лишних сейчас джинсов, которые он так и не успел застегнуть. Кажется, будто он только что видел приятный сон и вдруг его разбудили, грубо сдернув теплое одеяло. Но нет, когда Тодд оборачивается, этот самый сон лежит совсем рядом, подпирая голову рукой, и выжидающе смотрит на него.
— Ну, это был длинный и тяжелый день, — беззаботно говорит Дирк, потягиваясь. Футболка «Мексиканских похорон» бессовестно задирается, дразня Тодда открывшейся полоской бледной кожи.
— Но ты ведь не собираешься спать в одежде, правда? — Тодд не совсем уверен в том, что делает, поднимая край футболки с намерением ее стащить и будто ненароком касаясь живота и бока Дирка. Тот вздрагивает, но послушно позволяет избавить себя от этого предмета гардероба. Тодд несколько мгновений любуется им: растрепанные волосы, чуть порозовевшие щеки, тяжело вздымающаяся грудь. Дирк необычайно молчалив, и это будоражит больше всего. В его чуть затуманенном взгляде столько всего разом, что выразить это словами было бы действительно сложно. Глядя ему в глаза, Тодд быстро облизывает губы и берется за пряжку ремня, в наэлектризованной тишине между ними она звякает слишком громко. Но это даже приятный звук, в определенной мере довольно эротичный. Разобравшись с ремнем, Тодд уже намного смелее расправляется с молнией, одним движением расстегивая ее до конца. Дирк прикусывает нижнюю губу и приподнимает бедра, чтобы удобнее было стянуть с него брюки. Но Тодд не спешит, теперь раздевая его медленно, поглаживая обнажившиеся бедра, спускает штаны ниже, сжимает ладонями трогательно-острые колени, отмечая, что Дирк затаил дыхание, приподнявшись на локтях и глядя на него из-под полуопущенных ресниц. Окончательно избавившись от штанов, Тодд проводит ладонями от голеней до бедер, поднимаясь выше, обводя пальцами подвздошные косточки, и несильно тянет за резинку трусов вниз, замирая и посылая Дирку вопросительный взгляд. Тот едва заметно кивает в ответ, шумно выдыхая и запрокидывая голову, когда Тодд стаскивает с него белье, тонкая ткань которого задевает напряженный член.
Впервые за вечер Дирк выглядит немного смущенным и даже слегка растерянным, а Тодда не покидает ощущение, будто он только что распаковал досрочный и долгожданный рождественский подарок. Он быстро избавляется от своего белья, глядя как широко при этом распахиваются глаза Дирка, который приглашающе протягивает ему руку. Как только их ладони соприкасаются, Дирк быстро тянет его на себя, и Тодду ничего не остается, как практически упасть на него всем телом, чувствуя себя оглушенным от количества ощущений. Соприкосновение кожи, бедер и возбужденных членов превращает Тодда в дрожащую струну собственной электрогитары. Он сдержанно стонет Дирку в шею, совершая усилие, чтобы приподняться и дотянуться до его губ.
Тодду кажется, что он очутился в ласковом плену всех стихий сразу.
Дирк — воздух.
Он невесомо прикасается к Тодду везде, куда дотягивается: скользит кончиками пальцев по его ягодицам, спине, плечам, шее, лицу, щекотно ерошит волосы, будто теплый летний ветер. Тодд чувствует себя легким, словно перышко, вдыхая Дирка, пока они целуются, растворяясь в мягкости его губ и той самозабвенности, с которой он отдается процессу.
Дирк — вода.
Неумолимым цунами он переворачивает Тодда, теперь сам растекаясь по нему, целуя уголок рта, шею, плечо, обрушиваясь целым ливнем прикосновений горячего языка к животу. Тодд захлебывается какими-то уж совсем непристойными звуками, когда Дирк мягко вылизывает, а затем вбирает в рот его член: не слишком умело, но слишком чувственно для того, чтобы остались хоть какие-то силы сдерживаться. Он уже почти тонет на дне бездны ощущений, когда Дирк возвращается, ложась рядом, притягивая ближе. Они лежат на боку, вжавшись друг в друга, дрожащие от возбуждения, Тодд неловко дергается, порываясь сделать хоть что-то для Дирка, но тот сжимает объятья еще крепче и забрасывает на него ногу.
— В следующий раз, — шепчет он Тодду на ухо. Неизвестно, будет ли у них этот самый раз, но звучит, как обещание.
Дирк — огонь.
Тодд видит бушующее в его глазах пламя, чувствует жар, исходящий от его кожи. Ладонь, которой он то и дело проводит по спине Дирка, по волосам, по его изящной шее, горит и покалывает. Тодд весь сгорает от желания, все быстрее двигая бедрами навстречу руке Дирка, обхватившей оба их члена. Он ловит губами его дыхание и едва уловимые, но от того еще более откровенные стоны, а затем просовывает руку между ними, накрывая его пальцы своими. В ответ Дирк впивается в его рот горячо и жадно, выгибает спину и стонет громче прямо в поцелуй, кончая и пачкая их собственным семенем. Все это так чертовски откровенно, так мучительно-прекрасно, что Тодд проваливается следом, взрываясь так ярко, что, кажется, вот-вот потеряет сознание.
Дирк — земля.
Теплая, нагретая солнцем. Тодд утыкается ему в плечо, беспорядочно гладит везде, куда дотянется рукой, и, закрыв глаза, старается дышать ровнее. Хочется лежать и не шевелиться приблизительно вечность, хотя между ними мокро: стоит подняться и сходить в душ, а еще перестелить постель. Но это — в следующей жизни, позже.
— Если бы я знал, что тебе так понравятся мои колени, ну, по крайней мере, одно из них, я бы пришел на первую встречу в шортах, — внезапно говорит Дирк охрипшим голосом. Кажется, он при этом улыбается.
— Что? — Тодд слегка отодвигается и открывает глаза, понимая, что безотчетно и с особой нежностью поглаживает колено все еще заброшенной на него ноги.
— Шорты, — говорит Дирк с очень серьезным видом.
— О, нет, — Тодд очень живо представляет Дирка в его обычной одежде, яркой куртке, пижонских ботинках, рубашке, галстуке в ананасы и пляжных цветастых шортах. — Только не это, — и тихо смеется.
— Ладно, — кивает Дирк и продолжает без всякого перехода. — Не так уж и плохо для первого раза, правда?
— Шутишь? — говорит Тодд, на удивление быстро сообразив, что он имеет в виду. — Искры из глаз. — Это больше из арсенала фразочек Аманды, но он уверен, что сейчас именно это прозвучит как нельзя кстати.
— Да, ты подобрал более точное выражение, — соглашается Дирк, расплываясь в улыбке. Он выглядит уставшим, но счастливым — и это одна из причин, по которой Тодд сейчас чувствует себя в полной гармонии с этим несовершенным миром.
Дирк перехватывает его руку, переплетая их пальцы, и удовлетворенно вздыхает.
— Нам нужно в ванную, — бормочет Тодд, понимая, что если не встанет сейчас, то вырубится и проспит до следующего года.
— Нам вообще нужно убираться отсюда, — Дирк хмурится.
— Предчувствия?
— Нет, банальная логика. Ну, и немного предчувствий, может быть.
— Понятно, — обреченно соглашается Тодд. — Тогда вставай, потому что еще пять минут — и ни ты, ни я никуда не пойдем.
Дирк садится на кровати и потягивается, на спине у него россыпь родинок, которые ужасно хочется потрогать кончиками пальцев.
— Пойдем? — Дирк поднимается и протягивает Тодду руку, и кто он такой, чтобы отказываться?
***
Спустя полчаса они уже сидят за кухонной стойкой, увлеченно уничтожая сэндвичи, которые удалось соорудить из чудом уцелевших в холодильнике сыра и ветчины, а также почти не черствого хлеба. То есть это Дирк увлеченно уничтожает, Тодд же по большей части пытается не заснуть над чашкой гадко-химического растворимого кофе. Пойти в душ вместе было прекрасной идеей: они сэкономили время и еще немного пообнимались в качестве компенсации за необходимость срочно срываться с места.
Сидеть вот так в комфортном молчании — уютно и невероятно тревожно одновременно. Тодд уверен, что это совершенно обычное сочетание, если рядом Дирк. Даже если это совершенно спокойный Дирк, который загадочно ему улыбается и молча ест.
Отпив полглотка бодрящего своей мерзостью напитка, Тодд смотрит на часы: у них еще двадцать минут до встречи с Фарой в условленном месте. Она, конечно, была невероятно рада, узнав, что с Дирком все в порядке, но не забыла отчитать их за беспечность до сих пор торчать в Риджли и велела быстрее уносить оттуда свои задницы.
— Дирк, — задумчиво говорит Тодд, отставляя кофе. — Почему ты пришел сюда? Ты же сам понимаешь, за тобой в это место только чудом еще не явились.
— Ты тут живешь, — поясняет Дирк, проглотив кусочек сэндвича и покосившись на плавающий в его чашке пакетик чая, будто это таракан.
— Я мог быть где угодно, искать тебя по всему городу, например, — чувствуя, что в этой фразе кроется какая-то уж совсем лишняя откровенность, Тодд на секунду отводит глаза, а затем опять смотрит на Дирка. — Как ты мог знать, что я точно здесь?
— Я и не знал, — пожимает плечами Дирк, улыбаясь самым солнечным образом. — Я просто шел к тебе.
Название: Непредсказуемо и взаимосвязано
Автор: marla666
Бета: Bakaman
Фэндом: Холистическое детективное агентство Дирка Джентли
Основные персонажи: Дирк Джентли, Тодд Бротцман
Пейринг: Бротцли
Рейтинг: NC-17
Жанры: романс, херт/комфорт, первый раз
Размер: 6 666 слов
Статус: закончен
Описание: - Тодд, - мягко говорит Дирк, слегка откидываясь назад, и аккуратно перехватывает его руку в районе запястья. Их бедра тесно соприкасаются, да и вообще сейчас у Тодда столько точек соприкосновения с Дирком, что он практически слышит, как в голове с треском перегорает один из воображаемых предохранителей от разного рода безумных поступков.
Посвящение: lyrene и всем, кто любит бротцли (а особенно настойчивого и однозначно НЕ асексуального Дирка)
Примечания автора: По заявке lyrene. Дирк сбегает из черного крыла, приходит прямиком к грустному Тодду и жестко его соблазняет с мотивом все так непредсказуемо, хотя и связано, и я не знаю, куда вселенная меня занесет завтра, короче, пока я был в ЧК, я понял, что больше всего жалею о том, что между нами ничего не было, так что я пришел to fix everything, иди сюда, Тодд, я хочу тебя. Скажешь, что ты меня нет? Тодд хочет, но он тормоз, он сначала не говорит ни нет, ни да, Дирк оказывается очень, очень убедителен, у Тодда сносит крышу. Дирк доминирующий, немного принуждения, без насилия.
Предупреждения: мягкий прон, но все же НЦ, а еще юст, нежности, Дирк доминирует, но в своей манере.
Тодд не может заснуть. То есть он даже не особо пытается это сделать: несмотря на то что в больнице его накачали седативными, мозг упорно продолжает работать и никак не желает отключаться. Хотя думать о чем-то конкретном невероятно тяжело — в голову будто напихали ваты, и мысли путаются, медленно наползая друг на друга, в тягучем, неторопливом режиме вертятся по кругу.
Центром этого круговорота является Дирк, который пропал как раз в тот момент, когда у Тодда начался приступ.
читать дальше
Тодд тогда думал, что не доживет до приезда скорой, которую вызвала Фара: слишком реальны были ощущения, он был оглушен от боли и ужаса, почти не понимая, что происходит с ним самим, а тем более что творится вокруг. Фара что-то говорила, он видел, как ее губы шевелятся — в этом чем-то она была вполне убедительна и, кажется, от исходящей от нее уверенности становилось немного легче. При этом на краю затуманенного болью сознания, словно раненая птица, билась мысль: почему здесь нет Дирка, и что происходит с Амандой?
Сосредоточенность на этом помогла не сойти с ума до приезда бригады врачей, которые сразу же вкололи ему что-то бронебойное, и Тодд отключился, за считанные секунды провалившись в спасительную темноту.
Очнулся он в больнице: уставший, раздавленный и растерянный. Тодд знал, что с ним произошло, еще до прихода врача. Приступ парарибулита. Это было вполне справедливо с точки зрения мирового равновесия, но жутко не вовремя.
— Где Дирк? Что с моей сестрой? — первое, что спросил Тодд у встретившей его в холле больницы Фары. Собственный сорванный от крика голос показался ему чужим и совсем больным. Телефон безнадежно разрядился. Оставалось лишь надеяться, что Дирк, возможно, с Амандой. Что с ними все в порядке.
— Ты только не волнуйся, ладно? — Фара, даже она при всей своей сдержанности, выглядела обеспокоенной. — Это может спровоцировать новый приступ.
— Я очень постараюсь, если ты расскажешь мне все, — мрачно ответил Тодд. От успокоительных нервная система будто онемела, так что он вовсе не волновался, ощущая лишь смутное мрачное беспокойство, как человек, который не помнит, выключил ли утюг, уходя из дому.
— Аманда звонила час назад, ей и одному из этих странных парней с битами удалось сбежать, — доложила Фара. — А Дирк пропал. Предупреждая твой вопрос, на компанию хулиганов напали люди в военной форме. С учетом того, что ты рассказывал о прошлом Дирка…
— …они его забрали, — продолжил Тодд и остановился посреди больничного коридора. Снующие вокруг люди в белых халатах выглядели словно статисты, а окружающая обстановка, как некачественные декорации к весьма нелепому сериалу о собственной жизни. Казалось, толкнешь одну из стен рукой, и она обрушится тонкой фанеркой на пол. Тодд даже подошел к ближайшей стене, чтобы рассмотреть ее повнимательнее.
— Эй, — Фара тронула его за плечо. — Тебе необходимо прийти в себя. У меня есть пара контактов, через которые я могу попытаться что-то узнать. Мы найдем Дирка.
— Мне нужно к сестре, — пробормотал Тодд, слегка покачнувшись. Реальность вело, она немного плыла и смазывалась.
— Аманда свяжется с нами, как только будет возможность, — сказала Фара, взяв его под руку и направляя к выходу. — Есть кому за тобой присмотреть? Безопасное место, где ты можешь побыть?
— Я хочу домой, — сказал Тодд, покачав головой. Его, вопреки здравому смыслу, неумолимо потянуло в раздолбанную Роуди квартиру.
— Не дури, — возразила Фара. — Тебя там будут искать, ты слишком много знаешь о Дирке… и всем этом. Давай лучше подумаем, куда на самом деле тебя отвезти.
— Скорее всего, они у меня уже побывали. Кому придет в голову, что я туда вернусь? — говорить было тяжело, а убеждать вполне обоснованно настороженную Фару тем более. Тодд и сам готов был поспорить, что на фестивале самых дурацких, самых рискованных и безумных идей эта возьмет гран-при. — Мне нужно домой, понимаешь? — Он лишь умоляюще посмотрел на Фару, не в силах больше ничего добавить. Решение действовать вопреки логике было в стиле Дирка — не в его. И Тодд, наверное, впервые по-настоящему начал понимать, как тяжело это объяснить.
— У тебя что, теперь предчувствия как у Дирка? — хмыкнула в ответ Фара. Это становилось похоже на день, когда все читают мысли друг друга, или что-то вроде того. Торжество интуиции.
— Не спрашивай, я… не знаю, — Тодд споткнулся на ходу и вздохнул. — Все равно сейчас толку от меня нет.
— Я вижу, — Фара нахмурилась, открывая дверь машины и садясь за руль. — Садись, подброшу, заодно проверю, все ли там в порядке.
— Да, спасибо, — ответил Тодд, открыв дверь с третьей попытки и наконец пристегнувшись.
До Риджли ехали молча: Фара явно обдумывала какие действия предпринять дальше, а Тодд только делал вид, что задумался. На самом деле он просто смотрел в окно, представляя, что ему десять и он в машине с родителями. Мир понятен и безопасен, то есть относительно безопасен, потому что они как раз возвращаются от тети Эстер, у которой был очередной приступ парарибулита. В машине царит напряженное молчание, лишь изредка прерываемое нытьем Аманды о том, как она хочет в зоопарк. Тодд молчит, он чувствует, как напряжены мать и отец, хотя еще не до конца понимает, что именно происходит. Сейчас он уже вроде бы взрослый, мир небезопасен — он окончательно и бесповоротно враждебен — а еще все стало более запутанным.
— Приехали, — привела его в чувство Фара, плавно притормаживая недалеко от дома и, заглушив мотор, стала внимательно вглядываться в пустынную улицу. — Кажется, чисто, но мне нужно проверить. Сиди здесь. — И, прежде чем Тодд успел ответить, вышла из машины.
Пока он раздумывал над тем, что будет делать, если Фаре понадобится подмога, она вернулась. Показалось, что он едва успел вдохнуть и выдохнуть, хотя прошло около десяти минут.
— Все в порядке, — сообщила Фара, садясь в машину. — Ты уверен, что это необходимо?
Тодду оставалось только кивнуть. Он не был уверен, что уверен хоть в чем-то и, кажется, начинал понемногу привыкать к этому ощущению.
— Вот мой номер, другой номер, — Фара сунула ему в руки небольшой листок бумаги с написанными на нем цифрами. — Если что, сразу звони.
— Ты же скажешь, как только появится какая-то информация о Дирке? — спросил Тодд.
— Узнаешь первым, — кивнула Фара и, перегнувшись на заднее сиденье, протянула ему пистолет. — Ты с оружием обращаться умеешь?
— Немного, — признался Тодд.
— Не забывай снимать с предохранителя и не прячь в карман джинсов, — проинструктировала Фара. — И не прострели себе ногу. Лучше прострели ногу плохим парням, если они к тебе завалятся. Впрочем, если они будут по-настоящему плохими, то лучше сразу в голову.
Фара крутая, думает Тодд, нужно было поехать с ней. Нет, на самом деле не нужно, он знает это так же точно как и то, что его жизнь уже никогда не будет прежней. Тодд сидит на диване — том самом, на котором собирался спать Дирк в первый вечер их странного знакомства. Тодд даже умудрился дойти до ванной и принять душ, чтобы привести себя в чувство, правда, это не слишком помогло. После водных процедур его хватило только на то, чтобы надеть чистое белье и добраться до ближайшей горизонтальной поверхности. Логичнее было бы пойти в кровать, но Тодд знает, что не заснет. Так что он просто растекается по дивану, привалившись к спинке, запрокинув голову вверх и закрыв глаза.
Тодду немного холодно, но это почти приятное ощущение — настоящее, в отличие от приступа, оно помогает почувствовать себя живым. На журнальном столике рядом: баночка с таблетками, которые выдали в больнице, и пистолет. Весьма странный набор. Тодд не видит эти предметы, но прекрасно визуализирует их у себя в голове. Оружие — слева, капсулы — справа. Успеет ли он дотянуться до пистолета, если к нему вломятся незваные гости? Или до таблеток, если болезнь опять даст о себе знать? А если два этих события случатся одновременно? Тодд вздыхает и ежится не столько от холода, сколько от растерянности: телефон, поставленный на зарядку, молчит. Да и глупо ожидать новостей так скоро, так что он просто сидит, позволяя воспоминаниям и мыслям о Дирке захлестнуть его полностью.
Тодд пытается понять, когда Дирк начал ему по-настоящему нравиться. Может, все началось тогда, в лабиринте, когда он осознал, что точно уверен — Дирк за его спиной улыбается. И Тодду тоже хотелось улыбаться, как бы старательно он не делал вид, что недоволен.
Или уже во время совместного путешествия? Пока они выкапывали три миллиона ям, а затем еще три миллиона и одну. Вокруг был сплошной лес, из всех людей рядом — один Дирк: с горящими глазами, сияющим запыленным лицом и всеми этими откровенными разговорами. Серьезными разговорами. Дирк удивительно быстро умел перестраиваться и ощущать, что нужно сделать или сказать в той или иной ситуации. В своей специфической манере, конечно, но оказалось, что Тодда эта манера более чем устраивает. Наверное, Вселенной или каким-то там высшим силам действительно было нужно, чтобы они стали друзьями. А потом Тодд сам все испортил. То есть Дирк тоже был немного виноват, но глупо было так реагировать.
Хотя тогда, когда правда о временной петле раскрылась, было так больно, будто Дирк стал ему кем-то очень близким, а потом решил продать его почку на черном рынке. Хотя он и не сделал ничего такого, чтобы Тодд его настолько грубо послал.
То есть, Дирк действительно стал для него кем-то чуть ближе всех остальных, а Тодд и не заметил. Осознал только потом, да еще и с полпинка от Аманды. Сестра всегда говорила, что он редкостный тормоз по части личных отношений.
Тодд не знал, как извиняться за свои слова, и найдет ли он подходящие выражения, так что нужно было просто что-то сделать. Одна из сентиментально-дорогих ему футболок «Мексиканских похорон» в качестве подарка могла сойти за извинение. А еще Тодд решил, что Дирк обрадуется, если он принесет ему куртку, взамен испорченной арбалетными стрелами.
После смертельно-опасной увеселительной прогулки по лабиринту Дирк как раз оставил ему ключ от своей квартиры, «на всякий случай», просто положил на стол как будто мимоходом. Тодд даже не возмутился тогда, а потом эти ключи пришлись очень кстати.
Квартира Дирка выглядела совсем необжитой, что было немудрено. Когда сегодня ты копаешь, завтра отправляешься по срочным делам в прошлое, а потом тебя дырявят с двух сторон, становится немного не до распаковки пожитков. Открытая сумка с торчащей из нее злосчастной маской гориллы стояла на диване. Тодд покрутил маску в руках, думая о том, как бы все изменилось, узнай он о ситуации раньше. Было бы так лучше? И кому? И было бы хорошо хоть кому-то или то, как разрешилась ситуация, в результате является самым оптимальным вариантом? Со вздохом отложив маску в сторону, Тодд взял в руки брошенную здесь же на диване желтую куртку. Сколько и каких расцветок их еще у Дирка, проверять он не стал: копаться в его вещах было бы уж слишком. Но, поддавшись сиюминутному порыву, Тодд позволил себе внезапную странность: уткнуться лицом в куртку, сразу же ощущая жгучий стыд за этот поступок. Ну чем могла пахнуть кожанка? Кожей, конечно, парфюмом Дирка и немного самим Дирком. Подобная сентиментальность наверняка могла быть оправдана, если бы Дирк, например, умер, но он был жив, и более логичным представлялось, что Тодда просто слишком сильно шандарахнуло током. Но даже если так, то более эффективно в данном случае было бы пойти и уткнуться в сам объект внимания, а не в предмет его гардероба.
Было бы здорово, если бы Дирк был не против, думал тогда Тодд, спеша в больницу. Было бы здорово, если бы Дирк вообще был не против его теперь видеть.
Но Дирк казался по-настоящему счастливым, и Тодду ужасно хотелось обнять его в тот момент, но наверняка это было бы неудобно из-за ранения, да и разрушать трогательный тандем Дирка с футболкой «Мексиканских похорон», которую он прижимал к себе, словно сокровище, Тодд не решился.
Он подумал, что обязательно сделает это как-нибудь позже, ведь у них куча времени впереди.
Сейчас Тодд знает наверняка, что и время, и Вселенная имели в виду его уверенность в чем-либо. И если ситуацию с внезапным парарибуллитом можно считать более-менее закономерной, то все остальное просто чертова прорва мировой несправедливости.
По отношению к Аманде, которая хоть и связалась с ужасно неприятной Тодду компанией, наконец смогла вдохнуть полной грудью. Ходить по улице без боязни очередного приступа. Почувствовать себя свободной.
По отношению к Дирку. Особенно по отношению к самому Дирку. По слишком многим причинам. Если кто-то и заслуживает лучшего отношения мироздания к себе, так это именно он.
Тодд открывает глаза и прислушивается: ему кажется, что кто-то идет по общему коридору. Возможно, он себя просто накручивает, но лучше в этой ситуации не рисковать. Получив небольшой заряд адреналина, организм мобилизируется настолько, что Тодд отлепляется от дивана и, схватив со стола пистолет, быстро ретируется к стене возле входной двери. Все еще поломанной входной двери, черт бы ее подрал. Сжимая в руке тяжелый металл, Тодд думает, что как-то очень быстро привык быть параноиком и о том, как комично, наверное, смотрится в одних трусах и с оружием в руках. Хотя о чем ему вообще беспокоиться после беготни по отелю в маске жирафа и с арбалетом наперевес?
Пусть лучше тот или те, кто сейчас шуршит в сторону его квартиры по коридору, переживают. Хотя было бы прекрасно, окажись это просто соседи, которые возвращаются домой, а не отряд спецназа, который решил без приглашения завалиться в гости.
Когда шаги приближаются к двери, он нервно сглатывает. Только бы прошли мимо! Но нет. Хлипкая дверь с выбитым замком осторожно приоткрывается, и Тодд, выставивший вперед пистолет, нос к носу сталкивается с Дирком. Слегка бледным, чуть более поцарапанным, чем он помнит с последнего раза.
— Тодд, — произносит Дирк. Его голос звучит так, будто он пытается вложить в это обращение все смыслы мира, в округленных глаза плещется страх, который постепенно сменяется радостью напополам с облегчением.
— Дирк? — Тодд не может поверить глазам. Он опускает пистолет и подходит на шаг ближе: получается совсем вплотную. Дирк выглядит совершенно и точно собой, так что если он и является лекарственной галлюцинацией, то очень реалистичной. Правда, у этой галлюцинации лоб и половина правой щеки покрыты засохшей кровью — это немного беспокоит.
— Тодд, — повторяет тем временем Дирк, хватая его за плечи, и улыбается. Руки у Дирка очень-очень теплые, он явно живой и настоящий, так что Тодд лишь смотрит, не в силах наглядеться. Кажется, будто их закоротило, и сейчас они, словно последние идиоты из дурацкого романа, будут повторять имена друг друга до бесконечности. Ну, или пока не случится что-то экстраординарное. С учетом особенностей Дирка, подобное событие могло бы произойти в следующую секунду. И оно не заставляет себя ждать. К удивлению и шоку Тодда это не вторжение инопланетян и не прибытие каких-нибудь местных оккультистов.
Дирк его целует. И это оказывается настолько неожиданно, шокирующее и вместе с тем просто, что Тодд на мгновение столбенеет, не понимая, как отреагировать. Точнее, как отреагировать, кроме как ответить на поцелуй, разрешая явно расслабившемуся Дирку мягко скользнуть языком себе в рот, и слегка запрокидывая голову, чтобы им обоим было удобнее.
Если бы неделю назад Тодду Бротцману сказали, что он будет целоваться с Дирком Джентли, то этот шутник получил бы в глаз. Сейчас Тодд вовсе не против: настолько не против, что жалеет лишь о зажатом в опущенной руке пистолете, который мешает ему притянуть Дирка ближе. Но тот вполне неплохо справляется за двоих, прижимая Тодда к стене собственным телом.
— М-м-м, — утверждает Тодд прямо в поцелуй. Он и сам не уверен точно, что конкретно это означает: что ему нравится происходящее, что его голой спине определенно не нравится контакт со стеной или что-то об оружии, которое грозится вот-вот выскользнуть из пальцев.
— Ты что-то хочешь мне сказать? — Дирк отстраняется, напоследок тепло выдыхая ему в губы. Взгляд у него сияющий, будто он только что распутал очень сложное дело.
— У меня пушка, — говорит Тодд, не зная, что еще добавить, на ум почему-то приходит ужасно глупая шутка про «Это пистолет или ты так рад меня видеть?». В ужасе от направления собственных мыслей Тодд покачивает рукой с зажатым в ней оружием, чтобы точно дать понять, что он имеет в виду самый настоящий ствол.
— Действительно, — соглашается Дирк, отступая на полшага назад и перехватывая его запястье. — Если ты мне не угрожаешь, а ведь ты не угрожаешь, правда? Так вот, если все в порядке, то стоит его убрать. А то можно прострелить кому-нибудь ногу.
— Дирк, что с тобой произошло? — не двигаясь с места, спрашивает Тодд. Его пульс под пальцами Дирка, наверное, зашкаливает, но этот, самый важный на данный момент вопрос, он еще способен задать.
— Вообще? Только сегодня? Только что? — Дирк пытается пошутить, но взгляд его становится серьезным и беспокойным.
— Ты пропал! — восклицает Тодд и мысленно добавляет: «Я чуть с ума не сошел».
— Это «Черное Крыло», — выпаливает Дирк, отпуская его руку и делая торопливый жест, будто хочет обнять себя за плечи, но в последний момент передумывает. — Они меня забрали.
— У тебя кровь, — мягко говорит Тодд, касаясь кончиками пальцев его виска.
— Да? Ерунда, — отмахивается он. — Просто немного приложился головой.
— Они добрались не только до тебя, — вздыхает Тодд, скользя пальцами выше: лоб у Дирка тоже в засохшей крови и наверняка нужно проверить, нет ли у него каких-то серьезных повреждений. — Тройку Роуди взяли, только четвертому удалось скрыться вместе с моей сестрой.
— Очень, очень плохо, — хмурится Дирк, ненадолго прикрывая глаза.
— Как тебе удалось сбежать? — спрашивает Тодд, медленно убирая руку. — И Дирк, мне нужно будет обработать твои… новые царапины. Ты выглядишь жутковато. Может, у тебя сотрясение?
— Да, в машине, в которой меня везли, здорово трясло, — Дирк стряхивает оцепенение и идет следом за Тоддом в сторону дивана, на ходу отвечая на его вопрос. — А потом на дороге появился кот, и мы съехали в кювет.
— Кот? — переспрашивает Тодд удивленно, останавливаясь возле столика, чтобы положить наконец пистолет.
— Да, что-то вроде огромного кота выскочило на дорогу перед машиной. Сначала я узнал от водителя несколько новых не вполне цензурных выражений, а потом мы во что-то врезались. — Дирк стоит позади него и вещает все это практически в самое ухо, как вдруг замечает баночку с лекарствами и, обойдя Тодда, берет ее в руки. — Похоже на таблетки Аманды, но они… — Дирк присматривается к этикетке и глаза его удивленно расширяются, — твои?
— Да, мои, — Тодд в замешательстве. Он не собирался говорить об этом прямо сейчас. Вовсе не потому, что боялся, что Дирк, например, не поверит ему. Он и сам не понимает почему.
— И ты не думал об этом рассказывать? — и спрашивает, и утверждает Дирк. Прекрасно. Наверное, Тодду пора проверить, не вживили ли ему в лоб неоновую вывеску, на которую транслируются все его мысли.
— Нет, то есть да, то есть позже, — отвечает он и сразу чувствует себя виноватым.
— Тодд, — Дирк подходит к нему вплотную и слегка наклоняет голову, чтобы заглянуть в глаза. — Ты же понимаешь, что тем, кто рядом с тобой, нужно быть в курсе?
— Я просто еще не привык, — признается Тодд и, видя, что Дирк собирается что-то сказать, быстро продолжает. — Только не говори, что тебе жаль. Мне не жаль, никому не жаль, и вообще: я это заслужил.
— Нет, не заслужил, — Дирк, похоже, абсолютно искренен, и от этого Тодду немного легче. — И я не собирался говорить, что мне жаль, ведь ты и сам знаешь, что мне жаль, да?
Тодд только кивает в ответ, Дирк же, вздохнув, продолжает:
— Я всегда буду твоим другом или… кем ты захочешь, чтобы я был, — он улыбается, но улыбка получается немного грустной и неуверенной.
— Спасибо, Дирк, — Тодд удивлен, что ему, оказывается, было нужно услышать нечто подобное. Но он рад сменить тему. — Пойдем в ванную? Тебе нужно умыться и обработать раны.
— Только никаких розовых пластырей!
— У меня нет розовых пластырей.
— Отлично, — констатирует Дирк, первым направляясь в сторону ванной.
Там он сразу снимает куртку, вешая её на свободный крючок для полотенец, и принимается смывать с лица кровь. Тодд в это время роется в навесном шкафчике в поисках аптечки и антисептика.
— Значит, это мироздание помогло тебе освободиться? — интересуется он у Дирка, который критически осматривает результат водных процедур в маленьком зеркале над раковиной. — С помощью автомобильной аварии?
— Технически — с помощью кота, — говорит Дирк и тянется за полотенцем. — Ну, и небольшого дорожного происшествия. Все, кто был в машине, оказались без сознания. Хотя, возможно, кто-то и умер, я не стал проверять, потому что сбежал.
— И пришел туда, где тебя будут искать в первую очередь, — хмыкнул Тодд. — Ты же теперь живешь в Риджли.
— Как и ты, — Дирк вытирается и пожимает плечами. — К тому же, кто будет искать меня в том месте, где мне точно не стоит появляться? То есть, если в ЦРУ работают не идиоты, они наверняка решат, что я не настолько идиот, чтобы сюда заявиться.
— Садись, здесь лучше всего освещение, — Тодд указывает на бортик ванной, попутно думая, что в этом, конечно, есть логика, но Дирк все равно в опасности. И даже если сейчас к ним не ломятся военные с автоматами, то исключительно по какому-то чудесному стечению обстоятельств.
— Мне нравится, когда ты командуешь, — совсем другим тоном, чем до этого, говорит Дирк, примостившийся на бортик и сложивший руки на коленях. Он склоняет набок голову и прищуривает глаза, глядя на Тодда.
«Ты что, флиртуешь со мной?» — этот совершенно глупый вопрос застревает у Тодда в горле, потому что ответ более чем очевиден. Конечно, Дирк флиртует. С первого дня так делал, нужно было только смотреть внимательнее.
— Какой смысл командовать, если слушаться ты все равно не будешь? — спрашивает Тодд, подходя к нему ближе и приподнимая голову за подбородок.
— Ну почему же, — Дирк бросает на него долгий взгляд, и Тодд на мгновение забывает, зачем они сюда вообще пришли. Точно. Нужно посмотреть, что у Дирка с головой. Он осторожно отводит в сторону слегка растрепавшуюся челку: на лбу у Дирка глубокая, но не слишком большая ссадина. Вроде бы ничего такого уж страшного.
— Голова не кружится? Не тошнит? — деловито интересуется Тодд, обрабатывая рану антисептиком.
— Нет, — отвечает Дирк, глядя на него снизу вверх и не мигая. — С моей головой все в порядке. Тодд?
— Да?
— Как это было, твой первый приступ? В смысле, ты же мог умереть…
— Меня успела найти Фара, — говорит Тодд, замирая. — Там, в кафе. И… это все было ужасно. Мы можем поговорить о чем-то другом?
— Я просто рад, что с тобой все в порядке, — Дирк несколько раз подряд моргает и улыбается краешком губ. Тодда будто переключает, пока он смотрит на его все еще мокрые ресницы. Это, наверное, не совсем нормально, если ты любуешься на то, как человек моргает? Или в данном случае ничего из ряда вон выходящего? Он откладывает ватку на край раковины, но не отстраняется, продолжая смотреть на Дирка. У Тодда легкое ощущение дежа вю, совсем как тогда, в лесу, после нападения татуированных плохих парней. Правда теперь ощущения немного другие, более осязаемые. Будто между ними искрит электричество от десяти призраков-носорогов, только это не адская боль, а приятное тепло. Дирк совсем рядом, на расстоянии выдоха, хоть отсчитывай миллиметраж, Тодд даже видит едва заметные крапинки в серых глазах и то, как сильно расширены его зрачки.
— Тебе что, вкололи что-то? — с беспокойством спрашивает он. — У тебя зрачки, как у наркомана.
— Нет, Тодд, это ты стоишь слишком близко, — говорит Дирк таким тоном, будто объясняет что-то само собой разумеющееся.
— В смысле?
— В прямом.
Прежде чем Тодд окончательно осмысливает сказанное, то делает неосознанную попытку шагнуть назад, но Дирк предугадывает его движение, обхватив руками за поясницу. Отступать становится поздно и незачем. Правда, было бы неплохо для начала поговорить о том, что между ними происходит.
— Ты куда? — интересуется Дирк, вопросительно приподняв брови.
— Никуда, — говорит Тодд и, вместо того чтобы начать безусловно важный разговор, поднимает руку, снова касаясь подбородка Дирка и медленно проводит большим пальцем по его нижней губе. Дирк прикрывает глаза, его дыхание немного, едва уловимо частит. Наверное, именно в этот момент Тодд понимает, что он на дне: каком-то невероятном холистическом — если такое существует, конечно — дне. И ему тут хорошо, потому что здесь можно обхватить лицо Дирка ладонями и поцеловать в закрытые глаза, чувствуя, как под губами подрагивают веки. Кажется, Дирка это удивляет, потому что он издает тихое и вопросительное «ох», а затем слегка покачивается на узком бортике ванны. Тогда Тодд целует его в приоткрытые губы, сначала просто легко прикасаясь и стараясь подольше растянуть момент предвкушения чего-то большего. Дирк отвечает охотно, но осторожно, будто боится ненароком разрушить магию момента, но вскоре перехватывает инициативу, углубляя поцелуй и хватаясь руками за бедра Тодда так, словно боится упасть. Хотя сложно сказать наверняка, кто из них кого сейчас держит на самом деле. От такого Дирка, целующего его настолько отчаянно, будто только так он может дышать, Тодд совсем теряется во времени, пространстве и ощущениях. Кажется, еще немного и он не удержится на ногах, падая вперед, и они вместе грохнутся в узкую ванну, гарантировано обеспечивая кого-то из них сотрясением.
Дирк с особой чувственностью легонько прикусывает его нижнюю губу и отстраняется, взгляд у него немного опьяневший. Тодд, пользуясь возможностью, пытается перевести дыхание и прийти в себя, но вид одних лишь припухших губ Дирка этому ничуть не способствует.
— Тодд, — говорит он, несколько раз моргнув. — Послушай…
Но Тодда вдруг накрывает запоздалым пониманием, что все, во-первых, зашло ужасно далеко, а во-вторых, он голый. Ну, почти голый, и его вполне оправданная физиологическая реакция вряд ли ускользнула от внимания Дирка. Или вот-вот попадется ему на глаза. И все это как-то не очень способствует разговору, конечно, если речь не пойдет о сексе. При этом очевидно, что стоит Дирку произнести слово «секс», как говорить дальше станет совсем нереально, а Тодд пока не готов к этому.
— Дирк, давай поговорим минут через пять? — пользуясь тем, что хватка на его бедрах ослабла, Тодд делает шаг назад и хватает первое попавшееся под руку полотенце, совершенно по-глупому, неловко пытаясь им прикрыться, выскакивает за дверь. Дирк не старается его удержать, а Тодд пытается не думать о промелькнувшем в его взгляде недоуменном и разочарованном удивлении.
Просто им нужно поговорить в спокойном состоянии, а для этого Тодду необходимо одеться во что-нибудь еще кроме нижнего белья. Не раздумывая, Тодд раненой ланью несется в спальню, хотя более эффективным было бы залезть с головой и ногами в холодильник, чтобы тело перестало гореть. На секунду он даже думает, не начался ли новый приступ, но нет: ничего, кроме возбуждения его на самом деле не беспокоит.
Сбегать в такой ситуации ужасно стыдно, тем более Тодду нестерпимо хочется еще больше Дирка, но это как раз и является основной причиной. Потому что они опять находятся в эпицентре непонятных событий, за Дирком гоняются серьезные люди из ЦРУ, Аманда неизвестно где, у Тодда сегодня был первый приступ парарибулита, а вот практического опыта однополых контактов у него наоборот никогда не было. Не считая разве что пары фантазий об этом; ладно, пары десятка фантазий и почти-влюбленности в парня еще в колледже, о чем не знала даже его проницательная сестра. Все это в комплекте приводит Тодда в замешательство, местами граничащее с паникой. А ему нельзя паниковать.
Руки немного дрожат, пока он пытается найти в шкафу штаны, а затем за максимально короткое время надеть их и застегнуть. С последним пунктом Тодд возится особенно долго — далеко не свободные после стирки джинсы не так уж и просто совместить со стояком. Дверь в спальню тихо скрипит: конечно, Дирку нужно застать его в самый неподходящий момент, когда Тодд все еще борется с молнией и до сих пор не придумал, что ему сказать или сделать.
— Дирк, я одеваюсь, — он говорит первое, что приходит на ум и чувствует себя чертовым Капитаном Очевидность. Тодду кажется, что его голос звучит умоляюще, только непонятно, о чем конкретно он просит: уйти, остаться или помочь с этим нелегким заданием.
— Я вижу, — говорит Дирк и делает шаг вперед, продолжая почти без паузы. — Я принес тебе таблетки на всякий случай, потому что вид у тебя был напуганный и я, честно говоря, переживал, как бы с тобой не случилось… чего-нибудь. Но ведь все в порядке?
— Да, в полном, — врет Тодд, делая полшага назад. Все не может быть в порядке, когда Дирк смотрит на него таким взглядом: с тревогой, надеждой, желанием.
— Нам нужно кое-что обсудить, — он вынимает руки из карманов и одаривает Тодда быстрой улыбкой.
— Сейчас? — Тодд старается не пялиться на его рот, потому что это мешает сосредоточиться и отвечать не одним словом, а хотя бы двумя.
— Думаю, — Дирк скрещивает руки на груди и, возведя нарочито задумчивый взгляд к потолку, постукивает себя двумя пальцами по губам. — Сейчас самый правильный момент.
— Это твои предчувствия? — усмехается Тодд, мысленно дав себе подзатыльник: теперь нужно не пялиться не только на губы, но и на пальцы. Безрезультатно. Один-ноль в пользу Дирка и мироздания.
— Может быть, — Дирк делает еще один едва уловимый шаг вперед, оказываясь совсем близко, на расстоянии вытянутой руки.
— Дирк, я не могу… — начинает Тодд, отступая назад, но не заканчивает фразу, потому что с ног его сбивает подлая кровать, так некстати оказавшаяся сзади. Его еще никогда так коварно не подрезали предметы мебели: потеряв равновесие, Тодд машинально садится, чтобы в следующую секунду быть опрокинутым на спину.
— Не можешь говорить? — Дирк нависает сверху, упираясь руками по обе стороны от его головы. Ну вот, не смотреть куда-либо, куда Тодд не собирался, совсем не получается.
— За тобой охотятся, — говорит он вместо ответа и кладет ладонь на грудь Дирка: как раз туда, где на футболке красуется название группы. И бьется сердце, быстро-быстро. Тодд делает паузу и продолжает чисто машинально. — Мы в очередной заднице, Аманда пропала, время совсем неподходящее…
— Тодд, — мягко говорит Дирк, слегка откидываясь назад, и аккуратно перехватывает его руку в районе запястья. Их бедра тесно соприкасаются, да и вообще сейчас у Тодда столько точек соприкосновения с Дирком, что он практически слышит, как в голове с треском перегорает один из воображаемых предохранителей от разного рода безумных поступков. — Тодд, — повторяет Дирк, принимаясь медленно поглаживать его руку от локтя до запястья, от чего еще один предохранитель в его голове приказывает долго жить. — Я хочу тебя, разве это не очевидно? И ты меня тоже. Но если ты сейчас скажешь, что с твоей стороны это не так, я все пойму и мы не будем продолжать этот… разговор.
— Тебе не кажется, что ты торопишь события? — спрашивает Тодд вместо ответа, с удивлением отмечая, что его тело, кажется, живет какой-то своей жизнью, потому что свободной рукой он при этом забирается Дирку под футболку и кладет ладонь на поясницу.
— Ты знаешь мое отношение к концепции времени, — Дирк коротко усмехается, отметив маневр Тодда, а затем выражение его лица становится серьезным, почти отчаянным. — Когда меня забрали… то есть, уже когда меня везли неизвестно куда и зачем или — что еще хуже — известно куда и зачем, я думал о том, что могу увидеть тебя очень нескоро. Или совсем никогда.
— Дирк, — Тодд чувствует, как в горле образуется ком, мешающий говорить. Он думал и чувствовал фактически то же самое.
— Тодд, все очень непредсказуемо, хотя и взаимосвязано, — быстро говорит Дирк, сильно сжимая пальцы на его запястье. — Ужасно было бы не успеть сказать тебе некоторые вещи, очень важные вещи. Или не сделать с тобой вместе еще кучу всего: не распутать парочку сложных и странных дел, не встрять в опасные ситуации…ну, и что-то более приятное и совсем не опасное. Не то чтобы я изначально рассчитывал на такую неожиданно бурную реакцию, — Дирк довольно улыбается. — То есть я надеялся, конечно, но ты все равно меня удивил. Ты постоянно меня удивляешь, правда! Мы оба не знаем точно, как все будет дальше, но так совпало, что сейчас ты здесь и я здесь. И почему бы нам не сделать то, чего мы оба хотим?
— Ты пытаешься мне сказать, что Вселенная хочет, чтобы мы занялись сексом? — фыркает Тодд и улыбается. Последний воображаемый предохранитель в его голове искрит и перегорает к чертовой матери, так что ему вдруг становится весело.
— Нет, Тодд, это я хочу заняться с тобой сексом. И если ты тоже этого хочешь, то Вселенная может оставить свое мнение при себе, — теперь Дирк улыбается уже совсем по-настоящему, вокруг глаз образуются морщинки, а во взгляде пляшут озорные искорки. Он снова начинает гладить руку Тодда дразняще медленными движениями и немного сдвигает бедра, чтобы было удобнее.
— Дирк! — Тодд старается, чтобы его голос не звучал встревоженно. — Что это еще за хрень у тебя в штанах?
— А, это, — Дирк лезет рукой в карман и достает оттуда пузырек с лекарством от парарибулита. — Твои таблетки. Я же говорил, что принес их тебе, вот они. — Он откладывает баночку в сторону и, прищурившись, смотрит Тодду в глаза. — Но это вообще-то не все, что у меня там есть.
— Ты, между прочим, слишком одетый для того, кто настроен на секс, — отмечает Тодд.
— Ну, я снял ботинки.
— Снял ботинки, говоришь?
— Ага. Еще перед тем, как зайти к тебе в спальню. Я же не знал, что ты мне ответишь, ты до сих пор так ничего и не сказал, — Дирк вдруг откатывается на бок, сдвигаясь вверх по кровати, и ложится рядом. — Если хочешь, можем просто поспать.
— Серьезно? — интересуется Тодд, садясь и принимаясь избавляться от совершенно лишних сейчас джинсов, которые он так и не успел застегнуть. Кажется, будто он только что видел приятный сон и вдруг его разбудили, грубо сдернув теплое одеяло. Но нет, когда Тодд оборачивается, этот самый сон лежит совсем рядом, подпирая голову рукой, и выжидающе смотрит на него.
— Ну, это был длинный и тяжелый день, — беззаботно говорит Дирк, потягиваясь. Футболка «Мексиканских похорон» бессовестно задирается, дразня Тодда открывшейся полоской бледной кожи.
— Но ты ведь не собираешься спать в одежде, правда? — Тодд не совсем уверен в том, что делает, поднимая край футболки с намерением ее стащить и будто ненароком касаясь живота и бока Дирка. Тот вздрагивает, но послушно позволяет избавить себя от этого предмета гардероба. Тодд несколько мгновений любуется им: растрепанные волосы, чуть порозовевшие щеки, тяжело вздымающаяся грудь. Дирк необычайно молчалив, и это будоражит больше всего. В его чуть затуманенном взгляде столько всего разом, что выразить это словами было бы действительно сложно. Глядя ему в глаза, Тодд быстро облизывает губы и берется за пряжку ремня, в наэлектризованной тишине между ними она звякает слишком громко. Но это даже приятный звук, в определенной мере довольно эротичный. Разобравшись с ремнем, Тодд уже намного смелее расправляется с молнией, одним движением расстегивая ее до конца. Дирк прикусывает нижнюю губу и приподнимает бедра, чтобы удобнее было стянуть с него брюки. Но Тодд не спешит, теперь раздевая его медленно, поглаживая обнажившиеся бедра, спускает штаны ниже, сжимает ладонями трогательно-острые колени, отмечая, что Дирк затаил дыхание, приподнявшись на локтях и глядя на него из-под полуопущенных ресниц. Окончательно избавившись от штанов, Тодд проводит ладонями от голеней до бедер, поднимаясь выше, обводя пальцами подвздошные косточки, и несильно тянет за резинку трусов вниз, замирая и посылая Дирку вопросительный взгляд. Тот едва заметно кивает в ответ, шумно выдыхая и запрокидывая голову, когда Тодд стаскивает с него белье, тонкая ткань которого задевает напряженный член.
Впервые за вечер Дирк выглядит немного смущенным и даже слегка растерянным, а Тодда не покидает ощущение, будто он только что распаковал досрочный и долгожданный рождественский подарок. Он быстро избавляется от своего белья, глядя как широко при этом распахиваются глаза Дирка, который приглашающе протягивает ему руку. Как только их ладони соприкасаются, Дирк быстро тянет его на себя, и Тодду ничего не остается, как практически упасть на него всем телом, чувствуя себя оглушенным от количества ощущений. Соприкосновение кожи, бедер и возбужденных членов превращает Тодда в дрожащую струну собственной электрогитары. Он сдержанно стонет Дирку в шею, совершая усилие, чтобы приподняться и дотянуться до его губ.
Тодду кажется, что он очутился в ласковом плену всех стихий сразу.
Дирк — воздух.
Он невесомо прикасается к Тодду везде, куда дотягивается: скользит кончиками пальцев по его ягодицам, спине, плечам, шее, лицу, щекотно ерошит волосы, будто теплый летний ветер. Тодд чувствует себя легким, словно перышко, вдыхая Дирка, пока они целуются, растворяясь в мягкости его губ и той самозабвенности, с которой он отдается процессу.
Дирк — вода.
Неумолимым цунами он переворачивает Тодда, теперь сам растекаясь по нему, целуя уголок рта, шею, плечо, обрушиваясь целым ливнем прикосновений горячего языка к животу. Тодд захлебывается какими-то уж совсем непристойными звуками, когда Дирк мягко вылизывает, а затем вбирает в рот его член: не слишком умело, но слишком чувственно для того, чтобы остались хоть какие-то силы сдерживаться. Он уже почти тонет на дне бездны ощущений, когда Дирк возвращается, ложась рядом, притягивая ближе. Они лежат на боку, вжавшись друг в друга, дрожащие от возбуждения, Тодд неловко дергается, порываясь сделать хоть что-то для Дирка, но тот сжимает объятья еще крепче и забрасывает на него ногу.
— В следующий раз, — шепчет он Тодду на ухо. Неизвестно, будет ли у них этот самый раз, но звучит, как обещание.
Дирк — огонь.
Тодд видит бушующее в его глазах пламя, чувствует жар, исходящий от его кожи. Ладонь, которой он то и дело проводит по спине Дирка, по волосам, по его изящной шее, горит и покалывает. Тодд весь сгорает от желания, все быстрее двигая бедрами навстречу руке Дирка, обхватившей оба их члена. Он ловит губами его дыхание и едва уловимые, но от того еще более откровенные стоны, а затем просовывает руку между ними, накрывая его пальцы своими. В ответ Дирк впивается в его рот горячо и жадно, выгибает спину и стонет громче прямо в поцелуй, кончая и пачкая их собственным семенем. Все это так чертовски откровенно, так мучительно-прекрасно, что Тодд проваливается следом, взрываясь так ярко, что, кажется, вот-вот потеряет сознание.
Дирк — земля.
Теплая, нагретая солнцем. Тодд утыкается ему в плечо, беспорядочно гладит везде, куда дотянется рукой, и, закрыв глаза, старается дышать ровнее. Хочется лежать и не шевелиться приблизительно вечность, хотя между ними мокро: стоит подняться и сходить в душ, а еще перестелить постель. Но это — в следующей жизни, позже.
— Если бы я знал, что тебе так понравятся мои колени, ну, по крайней мере, одно из них, я бы пришел на первую встречу в шортах, — внезапно говорит Дирк охрипшим голосом. Кажется, он при этом улыбается.
— Что? — Тодд слегка отодвигается и открывает глаза, понимая, что безотчетно и с особой нежностью поглаживает колено все еще заброшенной на него ноги.
— Шорты, — говорит Дирк с очень серьезным видом.
— О, нет, — Тодд очень живо представляет Дирка в его обычной одежде, яркой куртке, пижонских ботинках, рубашке, галстуке в ананасы и пляжных цветастых шортах. — Только не это, — и тихо смеется.
— Ладно, — кивает Дирк и продолжает без всякого перехода. — Не так уж и плохо для первого раза, правда?
— Шутишь? — говорит Тодд, на удивление быстро сообразив, что он имеет в виду. — Искры из глаз. — Это больше из арсенала фразочек Аманды, но он уверен, что сейчас именно это прозвучит как нельзя кстати.
— Да, ты подобрал более точное выражение, — соглашается Дирк, расплываясь в улыбке. Он выглядит уставшим, но счастливым — и это одна из причин, по которой Тодд сейчас чувствует себя в полной гармонии с этим несовершенным миром.
Дирк перехватывает его руку, переплетая их пальцы, и удовлетворенно вздыхает.
— Нам нужно в ванную, — бормочет Тодд, понимая, что если не встанет сейчас, то вырубится и проспит до следующего года.
— Нам вообще нужно убираться отсюда, — Дирк хмурится.
— Предчувствия?
— Нет, банальная логика. Ну, и немного предчувствий, может быть.
— Понятно, — обреченно соглашается Тодд. — Тогда вставай, потому что еще пять минут — и ни ты, ни я никуда не пойдем.
Дирк садится на кровати и потягивается, на спине у него россыпь родинок, которые ужасно хочется потрогать кончиками пальцев.
— Пойдем? — Дирк поднимается и протягивает Тодду руку, и кто он такой, чтобы отказываться?
***
Спустя полчаса они уже сидят за кухонной стойкой, увлеченно уничтожая сэндвичи, которые удалось соорудить из чудом уцелевших в холодильнике сыра и ветчины, а также почти не черствого хлеба. То есть это Дирк увлеченно уничтожает, Тодд же по большей части пытается не заснуть над чашкой гадко-химического растворимого кофе. Пойти в душ вместе было прекрасной идеей: они сэкономили время и еще немного пообнимались в качестве компенсации за необходимость срочно срываться с места.
Сидеть вот так в комфортном молчании — уютно и невероятно тревожно одновременно. Тодд уверен, что это совершенно обычное сочетание, если рядом Дирк. Даже если это совершенно спокойный Дирк, который загадочно ему улыбается и молча ест.
Отпив полглотка бодрящего своей мерзостью напитка, Тодд смотрит на часы: у них еще двадцать минут до встречи с Фарой в условленном месте. Она, конечно, была невероятно рада, узнав, что с Дирком все в порядке, но не забыла отчитать их за беспечность до сих пор торчать в Риджли и велела быстрее уносить оттуда свои задницы.
— Дирк, — задумчиво говорит Тодд, отставляя кофе. — Почему ты пришел сюда? Ты же сам понимаешь, за тобой в это место только чудом еще не явились.
— Ты тут живешь, — поясняет Дирк, проглотив кусочек сэндвича и покосившись на плавающий в его чашке пакетик чая, будто это таракан.
— Я мог быть где угодно, искать тебя по всему городу, например, — чувствуя, что в этой фразе кроется какая-то уж совсем лишняя откровенность, Тодд на секунду отводит глаза, а затем опять смотрит на Дирка. — Как ты мог знать, что я точно здесь?
— Я и не знал, — пожимает плечами Дирк, улыбаясь самым солнечным образом. — Я просто шел к тебе.
@темы: творческий отстой и прочие неприятности, я болен и не лечусь, гей-мафия в действии, уютненький дневничог, фанфики, Дирк Джентли, холистическая секта, холистический дневник, dirkgently, holisticcult, бротцли, все взаимосвязанно, холистическое дно имени Макса Лэндиса
-
-
29.03.2017 в 21:21