короче, фап-фап-фап!
07.04.2012 в 21:15
Пишет mystery spot:Unnameable
название: Unnameable
автор: kijikun
перевод: mystery spot
бета: marla666
пейринг: сэмогейб, фоновый, можно сказать, закадровый динокас
рейтинг: NC–17
саммари: этот ритуал – единственный шанс Сэма спасти Дина.
предупреждения: тентакли
читать дальше
Проявлением наибольшего милосердия в нашем мире является, на мой взгляд, неспособность человеческого разума связать воедино все, что этот мир в себя включает.
Лавкрафт
Льёт дождь. Кожу обжигают холодные капли. И ему предстоит обнажиться намного больше.
Этот поступок – самое тупое, что Сэм когда-либо задумывал. Тупое и суицидальное. Но Дин умирает.
Дин умирает мучительно, медленно. Сэм не может и не собирается сидеть, сложа руки. Кас? Кас обессилен, он способен лишь забрать часть боли Дина. В себя.
Черт, это выражение на лице Дина, когда он осознал, что происходит. Словно причинять боль Касу ему казалось ужасней смерти.
Сэм немного завидует им, и это довольно-таки ненормально.
Сжав зубы, он громко выдыхает. Посреди поляны камень: возвышается, словно насмехаясь над ним. Сэм сжимает челюсти и стягивает футболку. Он хмурится, противясь холодному дождю, но заставляет себя раздеваться.
Чтобы сделать это, ему нужно быть голым.
Повезло, что поблизости оказался этот камень. И что Бобби так хорошо знает оккультные науки. Правда, Сэм не уверен, что Бобби простит его, узнав, зачем ему понадобилась информация о местах проведения обрядов.
Раздевшись догола, Сэм достаёт из кармана джинсов нож.
Дрожа, он босиком идет по мокрой траве, хлюпающей при каждом шаге. «Я делаю это ради Дина», – говорит Сэм сам себе.
Ради него Дин отправился в ад. А что он сделал в ответ?
Ничего, только предал и разочаровал.
«Я смогу», – говорит он вслух.
Он медленно опускается на холодный камень. Не просто холодный: он ледяной настолько, что это кажется неправдоподобным. Впрочем, здесь – место сосредоточения неизмеримой мощи. Тут проходят акупунктурные точки земли.
Занося нож, Сэм видит, как дрожит рука. Он хватает рукоять удобней и начинает резать, вычерчивая символы. Рисовать их нужно, стоя на камне.
Важно пролить кровь.
Ручейки крови сбегают по груди на камень и смешиваются с дождевой водой. Кажется, можно услышать, как падает, а затем растворяется каждая капля.
Сэм начинает проговаривать заклинание.
Подобные ритуалы не проводят в одиночку. Но у Сэма нет выбора.
Он должен. Ради Дина.
Больно, но он игнорирует это – бывало и хуже. Он умирал, ему под силу вонзать лезвие в свою же грудь.
Наконец он перестает резать – рисунок вычерчен.
Он ложится и замечает, как начинает дрожать голос. В идеале ему ещё нужно связать руки, но сам он этого сделать не может.
– Я предлагаю себя тебе, – говорит Сэм. – Своё тело, свою кровь, самого себя, в обмен на дар, который я прошу.
Кажется, дождь бьёт всё сильней и температура понижается. Вода въедается в кровоточащие раны на груди, заставляя передергиваться от холода и боли.
– Приди, возьми то, что я тебе предлагаю.
Лес вокруг неестественно затихает. Дождь – единственное, что он слышит. Гладь камня под ним словно пульсирует, и, чёрт, – он не может двигаться, в одну секунду оказывается прибитым к камню.
Сэм рвано выдыхает. «Для Дина. Это – для Дина».
– Дурак, – шипит рядом знакомый голос.
Сэм сжимает кулаки так, что ногти впиваются в кожу.
– Я предлагаю тебя себе. Своё тело, свою кровь, самого себя. В обмен на дар, который я прошу, – послушно повторяет он, завершая ритуал.
– Заткнись. Ты хоть понимаешь… Да нет, ничего ты не понимаешь. Ты не мог понять даже то, чему я пытался тебя научить.
– Трикстер, – выдыхает Сэм.
Перед Сэмом предстаёт Трикстер. Он выглядит…
Выглядит совсем не таким, каким помнит его Сэм. Хотя, нет, в последний раз Сэм видел его именно таким – мощным, разъярённым, еле сдерживающим злость.
Мощь проглядывается в каждом изгибе тела Трикстера. Его зрачки окружает золотая радужка. С каждым его шагом ближе Сэм борется с примитивным инстинктом, кричащим, что нужно бежать.
Трикстер обнажен по пояс. Низко сидящие джинсы опоясывают его бёдра. Можно подумать, Сэм вызвал его, пока он переодевался.
Словно гроза ударяет прямо в голову, и затем вспышка затмевает всё вокруг, бросая за Трикстером тень, от которой сознание просто перекашивается. Такими тени быть не могут.
– Почему? – требовательно спрашивает Трикстер, останавливаясь у самого края камня и обводя его пальцем, словно боясь притрагиваться.
Сэм сглатывает и делает усилие, пытаясь не смотреть за спину Трикстера, на тень, выделенную вспышкой. На неё…больно смотреть. Но он не может оторваться…
– Дин, – выдавливает Сэм. – Дин умирает.
Трикстер фыркает.
– Ты так и не научился ничему, – выплевывает он.
Рука Трикстера ложится на запястья Сэма. Прикосновение обжигает. Золотые глаза всматриваются, словно проникая прямо в сознание.
Сэм мотает головой.
– Он умирает. Кас убьёт себя, пытаясь спасти его.
Трикстер обхватывает запястье Сэма и заводит ему за голову, прижимает.
– Кас, – повторяет Трикстер медленно, без какого-либо выражения. Он не отпускает запястья Сэма и не сводит с него глаз.
Сэм пытается сдерживаться, молчать, но слова скапливаются в его горле, душа его.
– Кастиэль, ангел Дина. Он падает.
Теперь Трикстер вдавливает в камень и второе Сэма запястье. Пальцы Трикстера очерчивают его руки, иногда вжимаясь в кожу. Доходят до плеч, и Сэм понимает, что дрожит. И не только от страха – только глупец не испугался бы в этой ситуации. Сэма трясет от желания.
– Кастиэль, ангел Дина, – говорит Трикстер и издает звук, от которого в ушах звенит. Отчего-то Сэму кажется, что это смех.
– Спаси Дина, пожалуйста, – Сэм по-настоящему умоляет, и жалеет, что не может сделать ничего, кроме как смотреть на Трикстера и дышать.
Трикстер вновь смеётся, и этот смех пробирает Сэма до дрожи. Трикстер отходит в сторону, и Сэм чувствует дождь. Всё это время шёл дождь. Капли грозят затечь в глаза, и он смаргивает, ему отчаянно нужно смотреть в глаза Трикстера.
Тот расстегивает ширинку.
– Ты понятия не имеешь, во что ввязался, – шипит он достаточно громко, чтобы перебить звук дождя.
– Этот ритуал – вовсе не то, чего ты ожидал, когда начал его.
Сэм облизывает губы, пытаясь подавить страх. Он вызвал Трикстера: специально, чтобы сделать это.
– Ты хочешь трахнуть меня, а потом спасти Дина?
– Ты теперь принадлежишь мне, Сэм, – рычит Тристер, вновь подкрадываясь к нему.
Его кожа золотится под вспышками молнии. Он двигается, как хищник, преследующий свою жертву, в каждом движении чувствуется мощь. Сэм не может не посмотреть туда, но какая-то его часть, та самая, что когда-то очень давно сильно запала на уборщика, которым притворялся Трикстер – иррационально хочет.
– Это не по правилам… – начинает он.
– Ритуал изменили, исказили, – выговаривает Трикстер так, словно обращается к неразумному ребёнку. – Теперь я обязан сделать кое-что. Наверное, мне нужно радоваться, что ты не знал моего настоящего имени.
Сэм лихорадочно соображает. Он два раза проверил текст ритуала, он просто должен заставить того, кого вызвали, принести дар…
Ладонь Трикстера ложится ему на грудь.
– Мой настоящий облик, Сэмми. Ритуал требует настоящего облика.
Лицо Трикстера искажает обеспокоенность, грусть.
– Тебе это не понравится.
– У меня уже был секс с мужчинами, – говорит Сэм тихо. Он готов на такое ради Дина. Секс с Трикстером – вряд ли это тяжелое испытание.
Другая ладонь Трикстера проходится по щеке Сэма почти нежно, побуждая его посмотреть вверх. Сэму приходится сразу же закрыть глаза из-за дождя.
– Так не пойдёт, – вздыхает Трикстер. Он щёлкает пальцами. Дождь не исчезает, зато утихает, становясь едва заметной моросью. – Открой глаза.
Сэм послушно открывает глаза. Его самого удивляет этот поступок. Он чувствует, что… хочет подчиняться.
– Принуждение, – говорит он.
Трикстер кивает и склоняется над ним.
– Я буду в своем настоящем облике, Сэм. Ты понимаешь? Я… Я не хочу делать тебе больно.
– Ты уже сделал, – смеётся Сэм. – Ты убивал моего брата сотню раз.
Ладонь спускается от груди к животу, оборачивается вокруг начавшего затвердевать члена.
– Тебе будет приятно. Но тебе это не понравится.
Сэм непроизвольно дёргается, пытаясь подставиться под прикосновения или хотя бы попробовать, но его бёдра по-прежнему словно прибиты к камню.
– Ты не сможешь уйти, пока я не закончу, – говорит Трикстер с сожалением. – Мне придётся завязать тебе глаза.
Сэм облизывает губы.
– Каков твой настоящий облик?
Ладонь вновь оказывается на члене, поглаживает, затем ложится на бедро и раздвигает ноги.
– Лучше тебе не знать.
Сэм хочет возразить. Он предпочёл бы знать. Лучше увидеть, что скрывается под человеческим обликом. Но и слова не срывается с губ – Трикстер целует его. Сэм тут же закрывает глаза. Он не отвечает на поцелуй, но… но и не сопротивляется.
Низ живота наливается смесью страха и желания, и Сэм позволяет языку Трикстера скользнуть в рот. Он целует в ответ, пока не выдыхается. Когда Трикстер вдруг обрывает поцелуй, Сэм глотает ртом воздух и смотрит вверх, желая посмотреть на него, но ничего не видит. Плотная чёрная ткань повязана поверх глаз.
Что-то скользкое касается его лодыжки, оборачивается вокруг. Оно мягкое, гладкое, почти эластичное. Сэм дёргается всем телом, пытаясь уйти от прикосновения, Трикстер крепко его держит.
– Тихо, – теперь голос Трикстера звучит иначе. Глубже. Слышать его почти неприятно.
Он вновь целует Сэма. Язык проскальзывает в рот, проникает вглубь, отвлекая.
Сэму практически жаль, что он возбудился от поцелуев. Ведь теперь сложней… эта штуковина скользит выше по его ноге, ласково проходится по коже внутренней стороны бедра. Движения повторяют ритм, с которым двигается язык Трикстера у него во рту.
Сэм запоздало замечает, что ещё одна такая штуковина гладит его бедро. Другая обернута вокруг запястий. И третья скользит вверх и вниз по шее. Это слишком много.
Сэм издаёт звук, но он приглушен поцелуем. То, что трогает его – точно не руки.
– Шшш, – Трикстер целует его щёки. – Я постараюсь сделать это приятным для тебя, насколько смогу.
Сэм бездумно кивает. Это невероятно, но он всё ещё возбуждён. Его мозг пока не определился, можно ли назвать прикосновения приятными, учитывая общее ощущение неправильности.
Одно из этих… щупалец, так он в итоге соглашается называть это про себя – высвобождает бедро, вокруг которого обернулся, и проходит вверх по ноге. Поднимается и гладит член сверху вниз. Член так быстро наливается кровью, что Сэму почти больно.
Он глубоко вдыхает. А дождь по-прежнему льёт, легко морося. Капли затекают в рот. По вкусу они не похожи на дождь. Слишком сладко. Вкусно. Хочется открыть рот шире и глотнуть ещё.
– Моё фирменное варево, – шепчет Трикстер ему на ухо. – Всегда любил всё сладкое. Например, тебя.
Сэм открывает рот, чтоб возразить, но с губ срывается лишь сдавленный, рваный стон. Шупальце… точнее, отросток, исправляет сам себя Сэм, потому что думает, что сойдёт с ума, если будет дальше воспринимать это, как щупальца. Отросток оборачивается вокруг его члена и проходится вдоль. Сэм дёргается от желания выгнуться навстречу.
Он сжимает ладони в кулаки и разжимает обратно.
Эти отростки всюду. Они трогают его везде и каждое прикосновение отзывается удовольствием в паху. Трикстер лижет его шею, касаясь языком пульсирующей венки.
– Пожалуйста, – вырывается у Сэма, но он отворачивается, словно пытаясь взять слова обратно.
Зубы легонько проезжаются вдоль ключицы.
– Пожалуйста, что, Сэм?
Заострённый кончик отростка проскальзывает под яички Сэма, поглаживая чувствительную кожу за ними. Сэм сжимает челюсти. Он не собирается клянчить. Он вынесет это, перетерпит, но…
Он не может хотеть этого. Он не сможет жить с мыслью, что хотел этого.
Отросток скользит ещё дальше, ложится на анус.
– Я чувствую, как ты напрягается. Хочешь двинуться, но не можешь, – Трикстер горячо выдыхает ему на кожу, мягко прикусывая ее. – Я тебя слышу.
Сэм всхлипывает. Чёрт он хочет. Хочет.
– Тогда ты меня тоже хотел. Надо было взять тебя тогда. После уже не было смысла пытаться, да?
– Замолчи, – требует, умоляет Сэм.
Отросток медленно проникает внутрь, позволяя Сэму привыкнуть к ощущению. Но Сэм не хочет привыкать. Он предпочёл бы, чтоб Трикстер ничего не говорил, и позволил ему отвлечься, представить, что этого острого желания в паху просто нет.
Трикстер прокладывает дорожку из поцелуев вдоль его груди. Кончиком языка касается соска. И, чёрт, одно это касание, словно удар молнии, тут же отзывается притоком крови к члену. Головка сочится, делая живот липким.
– Я бы хотел, чтоб ты двигался, – говорит Трикстер, продолжая лизать. – Я бы не взял тебя тогда таким образом, – слова почти похожи на извинение. В них слышится сожаление.
Сэм с силой жмурится, впиваясь ногтями в кожу на ладонях. Отросток проскальзывает глубже, касается простаты, и волны удовольствия вспышками разносятся по всему телу.
– Пожалуйста, – шепчет Сэм. К этому моменту все мысли о неправильности, невозможности, неуместности происходящего почти вымыты ощущениями.
Услышав просьбу, Трикстер грубо целует его, проникает языком ещё глубже в рот и продолжает более ласково. У Сэма ноет челюсть.
– Это всё равно, что нырнуть, – выдыхает Трикстер ему в губы.
Отросток внутри обжигает жаром. Это… приятно. Сэму хорошо ещё до того, как он начинает двигаться туда и обратно.
Каждое движение ощущается так, словно отросток проходит до невозможности глубоко и затем исчезает, полностью выходя. К этому моменту Трикстер довел Сэма до того, что он издаёт полные желания ноющие звуки, не успевая дышать, ведь Трикстер не перестаёт требовательно целовать его.
Трикстер начинает стонать, издавать низкие нечеловеческие звуки. Отростки по всему телу Сэма сжимаются и ослабляют хватку в едином ритме. Один обернут вокруг члена Сэма и размеренно ласкает. Живот Сэма влажный от его собственных выделений и от слизи.
Отросток внутри делает резкое круговое движение и словно расширяется. И всё. Сэм на грани, кричит, срываясь на хрип, без слов умоляя.
Оргазм резкий, мощный и почти до боли. Трикстер продолжает движения, а Сэм дёргается, всё ещё отходя. Ещё несколько толчков, и Сэм беспомощно закусывает нижнюю губу Трикстера.
– Сэм, – говорит Трикстер, и от звука его голоса Сэму становится больно. Трикстер входит в него в последний раз, и наконец отросток внутри начинает пульсировать, и глубоко внутри разливается тепло.
– Сэм, – повторяет Трикстер, на этот раз нормально, приятно. Сэм чувствует, как ладони гладят его по спине.
Сэм открывает глаза. Трикстер сидит рядом, на траве. Он выглядит нормально. Сэм не замечал, чтобы они куда-то уходили от камня, и не помнит, почему оказался лежащим животом вниз на мокрой траве.
– Привет.
Сэм открывает рот, но тут же закрывает его и глубоко вдыхает. Он пытается собраться с мыслями, как-то уложить в голове то, что произошло.
Он чувствует себя мокрым. И несколько использованным.
– Мы закончили? – спрашивает он тихо, пытаясь собраться, убрать руку Трикстера с себя и встать.
Трикстер грустно вздыхает.
– Нет. Ты теперь принадлежишь мне, Сэм, – на некоторое время он умолкает. – Но нам больше никогда не нужно повторять то, что только что случилось.
Сэм сжимает в ладонях влажную траву, зарывается в нее пальцами ног. Рука Трикстера не просто так его гладит. Она очерчивает руны, символы.
– Что ты такое? – спрашивает он.
Ладонь Трикстера зарывается в его волосы.
– Умный мальчик, – вздыхает он. – Когда-то они называли меня Гавриил.
Сэм застывает на момент. Вдыхает, выдыхает. Узнаёт запах влажной травы, слышит звуки леса.
– Хорошо. Гавриил.
Гавриил молчит. Сэм понимает, что должен быть расстроен, зол. Должен чувствовать себя использованным. Но он сам начал ритуал. Он сознательно выбрал это.
Это невозможно, но он принимает ситуацию. Всё правильно.
– Нам бы следовало поторопиться, чтоб я исцелил твоего брата, – говорит Гавриил. – Пока мой собственный брат не выкинул какую-нибудь глупость.
Опустив взгляд, Сэм кивает. Он неуверенно поднимается на ватных ногах. Вся одежда на его теле чудесным образом оказывается сухой.
Гавриил молча смотрит на него, и Сэм отвечает на взгляд. Он разглядывает руки Гавриила, вспоминая, как они касались его.
– А что, если я хочу сделать это снова?
Гавриил не отвечает, но его губы изгибаются в подобие улыбки.
Конец
URL записиназвание: Unnameable
автор: kijikun
перевод: mystery spot
бета: marla666
пейринг: сэмогейб, фоновый, можно сказать, закадровый динокас
рейтинг: NC–17
саммари: этот ритуал – единственный шанс Сэма спасти Дина.
предупреждения: тентакли
читать дальше
Проявлением наибольшего милосердия в нашем мире является, на мой взгляд, неспособность человеческого разума связать воедино все, что этот мир в себя включает.
Лавкрафт
Льёт дождь. Кожу обжигают холодные капли. И ему предстоит обнажиться намного больше.
Этот поступок – самое тупое, что Сэм когда-либо задумывал. Тупое и суицидальное. Но Дин умирает.
Дин умирает мучительно, медленно. Сэм не может и не собирается сидеть, сложа руки. Кас? Кас обессилен, он способен лишь забрать часть боли Дина. В себя.
Черт, это выражение на лице Дина, когда он осознал, что происходит. Словно причинять боль Касу ему казалось ужасней смерти.
Сэм немного завидует им, и это довольно-таки ненормально.
Сжав зубы, он громко выдыхает. Посреди поляны камень: возвышается, словно насмехаясь над ним. Сэм сжимает челюсти и стягивает футболку. Он хмурится, противясь холодному дождю, но заставляет себя раздеваться.
Чтобы сделать это, ему нужно быть голым.
Повезло, что поблизости оказался этот камень. И что Бобби так хорошо знает оккультные науки. Правда, Сэм не уверен, что Бобби простит его, узнав, зачем ему понадобилась информация о местах проведения обрядов.
Раздевшись догола, Сэм достаёт из кармана джинсов нож.
Дрожа, он босиком идет по мокрой траве, хлюпающей при каждом шаге. «Я делаю это ради Дина», – говорит Сэм сам себе.
Ради него Дин отправился в ад. А что он сделал в ответ?
Ничего, только предал и разочаровал.
«Я смогу», – говорит он вслух.
Он медленно опускается на холодный камень. Не просто холодный: он ледяной настолько, что это кажется неправдоподобным. Впрочем, здесь – место сосредоточения неизмеримой мощи. Тут проходят акупунктурные точки земли.
Занося нож, Сэм видит, как дрожит рука. Он хватает рукоять удобней и начинает резать, вычерчивая символы. Рисовать их нужно, стоя на камне.
Важно пролить кровь.
Ручейки крови сбегают по груди на камень и смешиваются с дождевой водой. Кажется, можно услышать, как падает, а затем растворяется каждая капля.
Сэм начинает проговаривать заклинание.
Подобные ритуалы не проводят в одиночку. Но у Сэма нет выбора.
Он должен. Ради Дина.
Больно, но он игнорирует это – бывало и хуже. Он умирал, ему под силу вонзать лезвие в свою же грудь.
Наконец он перестает резать – рисунок вычерчен.
Он ложится и замечает, как начинает дрожать голос. В идеале ему ещё нужно связать руки, но сам он этого сделать не может.
– Я предлагаю себя тебе, – говорит Сэм. – Своё тело, свою кровь, самого себя, в обмен на дар, который я прошу.
Кажется, дождь бьёт всё сильней и температура понижается. Вода въедается в кровоточащие раны на груди, заставляя передергиваться от холода и боли.
– Приди, возьми то, что я тебе предлагаю.
Лес вокруг неестественно затихает. Дождь – единственное, что он слышит. Гладь камня под ним словно пульсирует, и, чёрт, – он не может двигаться, в одну секунду оказывается прибитым к камню.
Сэм рвано выдыхает. «Для Дина. Это – для Дина».
– Дурак, – шипит рядом знакомый голос.
Сэм сжимает кулаки так, что ногти впиваются в кожу.
– Я предлагаю тебя себе. Своё тело, свою кровь, самого себя. В обмен на дар, который я прошу, – послушно повторяет он, завершая ритуал.
– Заткнись. Ты хоть понимаешь… Да нет, ничего ты не понимаешь. Ты не мог понять даже то, чему я пытался тебя научить.
– Трикстер, – выдыхает Сэм.
Перед Сэмом предстаёт Трикстер. Он выглядит…
Выглядит совсем не таким, каким помнит его Сэм. Хотя, нет, в последний раз Сэм видел его именно таким – мощным, разъярённым, еле сдерживающим злость.
Мощь проглядывается в каждом изгибе тела Трикстера. Его зрачки окружает золотая радужка. С каждым его шагом ближе Сэм борется с примитивным инстинктом, кричащим, что нужно бежать.
Трикстер обнажен по пояс. Низко сидящие джинсы опоясывают его бёдра. Можно подумать, Сэм вызвал его, пока он переодевался.
Словно гроза ударяет прямо в голову, и затем вспышка затмевает всё вокруг, бросая за Трикстером тень, от которой сознание просто перекашивается. Такими тени быть не могут.
– Почему? – требовательно спрашивает Трикстер, останавливаясь у самого края камня и обводя его пальцем, словно боясь притрагиваться.
Сэм сглатывает и делает усилие, пытаясь не смотреть за спину Трикстера, на тень, выделенную вспышкой. На неё…больно смотреть. Но он не может оторваться…
– Дин, – выдавливает Сэм. – Дин умирает.
Трикстер фыркает.
– Ты так и не научился ничему, – выплевывает он.
Рука Трикстера ложится на запястья Сэма. Прикосновение обжигает. Золотые глаза всматриваются, словно проникая прямо в сознание.
Сэм мотает головой.
– Он умирает. Кас убьёт себя, пытаясь спасти его.
Трикстер обхватывает запястье Сэма и заводит ему за голову, прижимает.
– Кас, – повторяет Трикстер медленно, без какого-либо выражения. Он не отпускает запястья Сэма и не сводит с него глаз.
Сэм пытается сдерживаться, молчать, но слова скапливаются в его горле, душа его.
– Кастиэль, ангел Дина. Он падает.
Теперь Трикстер вдавливает в камень и второе Сэма запястье. Пальцы Трикстера очерчивают его руки, иногда вжимаясь в кожу. Доходят до плеч, и Сэм понимает, что дрожит. И не только от страха – только глупец не испугался бы в этой ситуации. Сэма трясет от желания.
– Кастиэль, ангел Дина, – говорит Трикстер и издает звук, от которого в ушах звенит. Отчего-то Сэму кажется, что это смех.
– Спаси Дина, пожалуйста, – Сэм по-настоящему умоляет, и жалеет, что не может сделать ничего, кроме как смотреть на Трикстера и дышать.
Трикстер вновь смеётся, и этот смех пробирает Сэма до дрожи. Трикстер отходит в сторону, и Сэм чувствует дождь. Всё это время шёл дождь. Капли грозят затечь в глаза, и он смаргивает, ему отчаянно нужно смотреть в глаза Трикстера.
Тот расстегивает ширинку.
– Ты понятия не имеешь, во что ввязался, – шипит он достаточно громко, чтобы перебить звук дождя.
– Этот ритуал – вовсе не то, чего ты ожидал, когда начал его.
Сэм облизывает губы, пытаясь подавить страх. Он вызвал Трикстера: специально, чтобы сделать это.
– Ты хочешь трахнуть меня, а потом спасти Дина?
– Ты теперь принадлежишь мне, Сэм, – рычит Тристер, вновь подкрадываясь к нему.
Его кожа золотится под вспышками молнии. Он двигается, как хищник, преследующий свою жертву, в каждом движении чувствуется мощь. Сэм не может не посмотреть туда, но какая-то его часть, та самая, что когда-то очень давно сильно запала на уборщика, которым притворялся Трикстер – иррационально хочет.
– Это не по правилам… – начинает он.
– Ритуал изменили, исказили, – выговаривает Трикстер так, словно обращается к неразумному ребёнку. – Теперь я обязан сделать кое-что. Наверное, мне нужно радоваться, что ты не знал моего настоящего имени.
Сэм лихорадочно соображает. Он два раза проверил текст ритуала, он просто должен заставить того, кого вызвали, принести дар…
Ладонь Трикстера ложится ему на грудь.
– Мой настоящий облик, Сэмми. Ритуал требует настоящего облика.
Лицо Трикстера искажает обеспокоенность, грусть.
– Тебе это не понравится.
– У меня уже был секс с мужчинами, – говорит Сэм тихо. Он готов на такое ради Дина. Секс с Трикстером – вряд ли это тяжелое испытание.
Другая ладонь Трикстера проходится по щеке Сэма почти нежно, побуждая его посмотреть вверх. Сэму приходится сразу же закрыть глаза из-за дождя.
– Так не пойдёт, – вздыхает Трикстер. Он щёлкает пальцами. Дождь не исчезает, зато утихает, становясь едва заметной моросью. – Открой глаза.
Сэм послушно открывает глаза. Его самого удивляет этот поступок. Он чувствует, что… хочет подчиняться.
– Принуждение, – говорит он.
Трикстер кивает и склоняется над ним.
– Я буду в своем настоящем облике, Сэм. Ты понимаешь? Я… Я не хочу делать тебе больно.
– Ты уже сделал, – смеётся Сэм. – Ты убивал моего брата сотню раз.
Ладонь спускается от груди к животу, оборачивается вокруг начавшего затвердевать члена.
– Тебе будет приятно. Но тебе это не понравится.
Сэм непроизвольно дёргается, пытаясь подставиться под прикосновения или хотя бы попробовать, но его бёдра по-прежнему словно прибиты к камню.
– Ты не сможешь уйти, пока я не закончу, – говорит Трикстер с сожалением. – Мне придётся завязать тебе глаза.
Сэм облизывает губы.
– Каков твой настоящий облик?
Ладонь вновь оказывается на члене, поглаживает, затем ложится на бедро и раздвигает ноги.
– Лучше тебе не знать.
Сэм хочет возразить. Он предпочёл бы знать. Лучше увидеть, что скрывается под человеческим обликом. Но и слова не срывается с губ – Трикстер целует его. Сэм тут же закрывает глаза. Он не отвечает на поцелуй, но… но и не сопротивляется.
Низ живота наливается смесью страха и желания, и Сэм позволяет языку Трикстера скользнуть в рот. Он целует в ответ, пока не выдыхается. Когда Трикстер вдруг обрывает поцелуй, Сэм глотает ртом воздух и смотрит вверх, желая посмотреть на него, но ничего не видит. Плотная чёрная ткань повязана поверх глаз.
Что-то скользкое касается его лодыжки, оборачивается вокруг. Оно мягкое, гладкое, почти эластичное. Сэм дёргается всем телом, пытаясь уйти от прикосновения, Трикстер крепко его держит.
– Тихо, – теперь голос Трикстера звучит иначе. Глубже. Слышать его почти неприятно.
Он вновь целует Сэма. Язык проскальзывает в рот, проникает вглубь, отвлекая.
Сэму практически жаль, что он возбудился от поцелуев. Ведь теперь сложней… эта штуковина скользит выше по его ноге, ласково проходится по коже внутренней стороны бедра. Движения повторяют ритм, с которым двигается язык Трикстера у него во рту.
Сэм запоздало замечает, что ещё одна такая штуковина гладит его бедро. Другая обернута вокруг запястий. И третья скользит вверх и вниз по шее. Это слишком много.
Сэм издаёт звук, но он приглушен поцелуем. То, что трогает его – точно не руки.
– Шшш, – Трикстер целует его щёки. – Я постараюсь сделать это приятным для тебя, насколько смогу.
Сэм бездумно кивает. Это невероятно, но он всё ещё возбуждён. Его мозг пока не определился, можно ли назвать прикосновения приятными, учитывая общее ощущение неправильности.
Одно из этих… щупалец, так он в итоге соглашается называть это про себя – высвобождает бедро, вокруг которого обернулся, и проходит вверх по ноге. Поднимается и гладит член сверху вниз. Член так быстро наливается кровью, что Сэму почти больно.
Он глубоко вдыхает. А дождь по-прежнему льёт, легко морося. Капли затекают в рот. По вкусу они не похожи на дождь. Слишком сладко. Вкусно. Хочется открыть рот шире и глотнуть ещё.
– Моё фирменное варево, – шепчет Трикстер ему на ухо. – Всегда любил всё сладкое. Например, тебя.
Сэм открывает рот, чтоб возразить, но с губ срывается лишь сдавленный, рваный стон. Шупальце… точнее, отросток, исправляет сам себя Сэм, потому что думает, что сойдёт с ума, если будет дальше воспринимать это, как щупальца. Отросток оборачивается вокруг его члена и проходится вдоль. Сэм дёргается от желания выгнуться навстречу.
Он сжимает ладони в кулаки и разжимает обратно.
Эти отростки всюду. Они трогают его везде и каждое прикосновение отзывается удовольствием в паху. Трикстер лижет его шею, касаясь языком пульсирующей венки.
– Пожалуйста, – вырывается у Сэма, но он отворачивается, словно пытаясь взять слова обратно.
Зубы легонько проезжаются вдоль ключицы.
– Пожалуйста, что, Сэм?
Заострённый кончик отростка проскальзывает под яички Сэма, поглаживая чувствительную кожу за ними. Сэм сжимает челюсти. Он не собирается клянчить. Он вынесет это, перетерпит, но…
Он не может хотеть этого. Он не сможет жить с мыслью, что хотел этого.
Отросток скользит ещё дальше, ложится на анус.
– Я чувствую, как ты напрягается. Хочешь двинуться, но не можешь, – Трикстер горячо выдыхает ему на кожу, мягко прикусывая ее. – Я тебя слышу.
Сэм всхлипывает. Чёрт он хочет. Хочет.
– Тогда ты меня тоже хотел. Надо было взять тебя тогда. После уже не было смысла пытаться, да?
– Замолчи, – требует, умоляет Сэм.
Отросток медленно проникает внутрь, позволяя Сэму привыкнуть к ощущению. Но Сэм не хочет привыкать. Он предпочёл бы, чтоб Трикстер ничего не говорил, и позволил ему отвлечься, представить, что этого острого желания в паху просто нет.
Трикстер прокладывает дорожку из поцелуев вдоль его груди. Кончиком языка касается соска. И, чёрт, одно это касание, словно удар молнии, тут же отзывается притоком крови к члену. Головка сочится, делая живот липким.
– Я бы хотел, чтоб ты двигался, – говорит Трикстер, продолжая лизать. – Я бы не взял тебя тогда таким образом, – слова почти похожи на извинение. В них слышится сожаление.
Сэм с силой жмурится, впиваясь ногтями в кожу на ладонях. Отросток проскальзывает глубже, касается простаты, и волны удовольствия вспышками разносятся по всему телу.
– Пожалуйста, – шепчет Сэм. К этому моменту все мысли о неправильности, невозможности, неуместности происходящего почти вымыты ощущениями.
Услышав просьбу, Трикстер грубо целует его, проникает языком ещё глубже в рот и продолжает более ласково. У Сэма ноет челюсть.
– Это всё равно, что нырнуть, – выдыхает Трикстер ему в губы.
Отросток внутри обжигает жаром. Это… приятно. Сэму хорошо ещё до того, как он начинает двигаться туда и обратно.
Каждое движение ощущается так, словно отросток проходит до невозможности глубоко и затем исчезает, полностью выходя. К этому моменту Трикстер довел Сэма до того, что он издаёт полные желания ноющие звуки, не успевая дышать, ведь Трикстер не перестаёт требовательно целовать его.
Трикстер начинает стонать, издавать низкие нечеловеческие звуки. Отростки по всему телу Сэма сжимаются и ослабляют хватку в едином ритме. Один обернут вокруг члена Сэма и размеренно ласкает. Живот Сэма влажный от его собственных выделений и от слизи.
Отросток внутри делает резкое круговое движение и словно расширяется. И всё. Сэм на грани, кричит, срываясь на хрип, без слов умоляя.
Оргазм резкий, мощный и почти до боли. Трикстер продолжает движения, а Сэм дёргается, всё ещё отходя. Ещё несколько толчков, и Сэм беспомощно закусывает нижнюю губу Трикстера.
– Сэм, – говорит Трикстер, и от звука его голоса Сэму становится больно. Трикстер входит в него в последний раз, и наконец отросток внутри начинает пульсировать, и глубоко внутри разливается тепло.
– Сэм, – повторяет Трикстер, на этот раз нормально, приятно. Сэм чувствует, как ладони гладят его по спине.
Сэм открывает глаза. Трикстер сидит рядом, на траве. Он выглядит нормально. Сэм не замечал, чтобы они куда-то уходили от камня, и не помнит, почему оказался лежащим животом вниз на мокрой траве.
– Привет.
Сэм открывает рот, но тут же закрывает его и глубоко вдыхает. Он пытается собраться с мыслями, как-то уложить в голове то, что произошло.
Он чувствует себя мокрым. И несколько использованным.
– Мы закончили? – спрашивает он тихо, пытаясь собраться, убрать руку Трикстера с себя и встать.
Трикстер грустно вздыхает.
– Нет. Ты теперь принадлежишь мне, Сэм, – на некоторое время он умолкает. – Но нам больше никогда не нужно повторять то, что только что случилось.
Сэм сжимает в ладонях влажную траву, зарывается в нее пальцами ног. Рука Трикстера не просто так его гладит. Она очерчивает руны, символы.
– Что ты такое? – спрашивает он.
Ладонь Трикстера зарывается в его волосы.
– Умный мальчик, – вздыхает он. – Когда-то они называли меня Гавриил.
Сэм застывает на момент. Вдыхает, выдыхает. Узнаёт запах влажной травы, слышит звуки леса.
– Хорошо. Гавриил.
Гавриил молчит. Сэм понимает, что должен быть расстроен, зол. Должен чувствовать себя использованным. Но он сам начал ритуал. Он сознательно выбрал это.
Это невозможно, но он принимает ситуацию. Всё правильно.
– Нам бы следовало поторопиться, чтоб я исцелил твоего брата, – говорит Гавриил. – Пока мой собственный брат не выкинул какую-нибудь глупость.
Опустив взгляд, Сэм кивает. Он неуверенно поднимается на ватных ногах. Вся одежда на его теле чудесным образом оказывается сухой.
Гавриил молча смотрит на него, и Сэм отвечает на взгляд. Он разглядывает руки Гавриила, вспоминая, как они касались его.
– А что, если я хочу сделать это снова?
Гавриил не отвечает, но его губы изгибаются в подобие улыбки.
Конец